Женщина без имени
Шрифт:
– В тот раз графиня впервые пригласила меня на светский вечер. Кто-то обязательно играл бы на рояле, все танцевали бы, кто-нибудь, возможно, спел… Искрилось вино, сверкали женщины, смеялись мужчины. Большой вечер. – Еще один пируэт, еще один поворот. – Мне было почти пятнадцать. Графиня заказала для меня платье… – Голос Кейти прервался. – Она сама причесала меня. Мой отец сидел и с удивлением смотрел, как она преображала меня у него на глазах. Графиня пригласила весь город. Она сказала, что сделала это, чтобы у меня были «варианты». – Руки раскинуты, еще один пируэт. – Я танцевала со всеми мальчиками. Я ходила со многими из них в одну школу, но до этого вечера никто не обращал на меня внимания. Без сомнения, это был лучший вечер в моей жизни. Моя собственная сказка… – Голос Кейти сорвался. – На следующее утро я проснулась с мозолями на пятках. Я вернулась в школу и обнаружила, что шестеро мальчиков добиваются моего внимания. И я щедро дарила его. Я была так счастлива. Из этой шестерки один понравился мне больше остальных,
Зазвучала следующая мелодия.
– Моцарт.
Тон Кейти снова изменился. Воспоминания дорогие, но они становились все печальнее.
– Мы гуляли, ели мороженое, ужинали в городе, пили после школы капучино. Я упала так больно и так быстро… Мы продолжали встречаться до мая… И я наконец… уступила.
Ее танец прервался. Голос стал холодным. Она скрестила руки на груди и уставилась в пол. Холодная и одинокая.
– Папа предупреждал меня. Умолял. Пытался… – Кейти покачала головой. – Он, тот мальчик, повел меня в пещеры. Я охотно последовала за ним. Мы… сделали это. – Голос зазвучал еще тише. – Когда он закончил, то ушел, не сказав мне ни слова. – Кейти подняла глаза, из которых лились слезы. – Это было пятнадцатого мая тысяча девятьсот девяносто второго года. – Она подошла к окну и посмотрела в ночь. – На следующей день слухи об этом разлетелись по школе. Все смотрели на меня. Я узнала, что парни на меня поспорили. Спор состоялся в этом самом зале в вечер бала. Тогда я думала, что они сражаются за меня, а они делали ставки. Каждый мальчик поставил некоторую сумму денег. Весь банк должен был получить «победитель» после того, как… – Она не договорила. – Мой «завоеватель» был весьма горд собой. Мне сказали, что он купил себе новые часы.
Глава 29
Ночь была темной, безлунной. Кейти вышла из бального зала и прошла к парадной двери. Она прикрыла голову шарфом, надела очки и посмотрела на меня. Кейти дрожала. Никакого грима. Просто женщина. Для этой роли у нее не было сценария. Никаких кулис, чтобы уйти. Кейти спросила:
– Пройдешься со мной? Пожалуйста…
Измученное выражение ее лица подсказало мне, что именно ради этого мы приехали во Францию.
– Да.
Мы прошли по темным улицам, поворачивали и налево, и направо, шли по пути без опознавательных знаков, пока я не увидел указатели, подсказывающие дорогу к монастырю. Большая кованая вывеска сообщала, что монастырь Богоматери был построен несколько веков назад. Он начинался с пещер в высоких утесах на берегу реки. Какое-то время здесь жил Наполеон. Позже он отправлял сюда своих узников. Здания разрастались из пещеры и многократно пристраивались. Комплекс был довольно большим. Сиротский приют. Школа. Больница для нуждающихся.
Мы еще раз свернули за угол, и вдалеке увидели одинокий оранжевый фонарь над входом в монастырь. Кейти споткнулась, и я подхватил ее. На этот раз она тяжелее оперлась на мою руку. Как будто вернулась боль где-то в животе. Перед нами встали две дубовые двери. Справа от нас была дубовая дверь побольше, через которую веками шли люди. Высотой футов двенадцать, железные полосы крест-накрест, большая ручка. Кто бы ни решил ее открыть, ему бы пришлось навалиться на нее всем телом. Другая дверь располагалась слева. Высотой футов пять, она была больше похожа на вращающийся двухсторонний поднос для еды, чем на настоящую вращающуюся дверь. Дверь вращалась на оси. На ее стороне, обращенной к нам, располагалась полка. Единственный способ попасть внутрь предполагал, что вы сядете на эту полку и будете ждать, пока кто-нибудь изнутри не повернет дверь. Стена справа от двери была сложена с таким расчетом, чтобы при вращении двери невозможно было заглянуть внутрь. Стены как будто защищали каждую сторону от взглядов с другой стороны. Я провел пальцем по полке. Ее отполировало время, и ширины как раз хватило бы для корзины с бельем.
Кейти цеплялась за меня, тяжело повисла на мне. Она пряталась за мной. Я услышал ее голос:
– Отцу было очень стыдно, и графине тоже. В Америке на это никто бы, наверное, и внимания не обратил, но эта маленькая деревушка не Америка, и все обо всем узнали. Графиня была из другого поколения. Она так много сделала, представила меня всем, кого она знала… Чувствуя себя опозоренной и стыдясь этого, она уволила моего отца и велела ему убираться из ее поместья. Я хотела поговорить с ней, объяснить, но она не приняла меня. Школу я бросила, и мы жили в съемном доме недалеко отсюда. Отец работал на трех работах, подхватил пневмонию и умер за три месяца до рождения ребенка. Я была на шестом месяце, и у меня не было денег, чтобы похоронить его. Поэтому я пробралась в дом графини и украла все деньги, которые смогла найти. Я три месяца прожила одна. Я думала, что смогу родить дома, но… Когда у меня отошли воды, я доплелась до больницы и потеряла сознание в приемном покое. Ребенок родился несколько часов спустя. Учитывая трудные роды и тот факт, что я была молоденькой девушкой без семьи, меня продержали в больнице несколько дней, пытаясь придумать, как со мной поступить. Через четыре дня после родов я вышла из больницы и бродила по городу почти до полуночи. Наконец я дошла до монастыря, завернула малыша в одеяльце, которое сама сшила, и положила вот на эту полку. У меня была с собой бумага из больницы, не свидетельство
Мне было двадцать два года, когда я смогла вернуться сюда. Ему было семь лет. Я видела его один раз, он был вместе с другими детьми в деревне. Мальчик выглядел счастливым. У него были мои глаза. – Пауза. – Следующие три года я приезжала сюда при каждом удобном случае, всегда надеясь узнать что-нибудь о нем или даже увидеть его. Я не могла быть здесь Кейти Квин, поэтому я превращалась в других женщин, у которых были поводы взаимодействовать с людьми вокруг мальчика. Однажды я едва не дотронулась до него. Он пил воду из фонтанчика рядом со мной, когда я за ним следила. – Пауза. – Учитывая то, что я сделала, я не могла заставить себя заявить свои права на него. Я думала, что ему лучше без меня… Я винила во всем назойливых папарацци. Но правда в том, что мне было стыдно и я боялась последствий, боялась того, что подумают люди. Вся сила, которая у меня была, оказалась игрой. Я не была тем человеком, которым хотела казаться. Кейти Квин была просто еще одной ролью. Но у меня было время, чтобы все исправить. Во всяком случае, я думала, что оно у меня есть…
Кейти закрыла глаза и встала позади меня. Она говорила через мое плечо.
– Однажды он перестал появляться на игровой площадке, поэтому я наняла детектива.
Ее голос дрогнул. Пальцы у нее дрожали. Она старалась сдерживаться.
– Я сразу все поняла. Не знаю как, но поняла.
Кейти посмотрела на дверь.
– Я была здесь сотню раз. Стояла на этом самом месте, но ни разу не позвонила в колокольчик.
Она взяла меня за руку и посмотрела на меня.
Я подошел к колокольчику и негромко позвонил. Кейти пошла за мной, прикрывая лицо шарфом и надев очки. Когда через пять минут мне никто не открыл, я позвонил снова. На этот раз громче. Через несколько минут мы услышали шаркающие шаги справа, за той дверью, через которую в монастырь входили люди и выходили из него.
Огромная дверь открылась, и к нам вышла старая женщина. Пожалуй, ей было около восьмидесяти. По ней было видно, что мы прервали ее глубокий, безмятежный, спокойный сон. Монахиня была высокой и худой. Не такой, как я ожидал. Она посмотрела на меня:
– Puis-je vous aider? [21]
Кейти спрятала лицо за моим плечом и держала меня под руку.
– Прошу прощения, я не говорю… – начал я.
Монахиня подошла ближе. У нее был добрый голос. Спокойный.
21
Чем я могу вам помочь? (фр.)
– Я говорю по-английски.
Я вошел в круг света.
– Мэм, много лет назад у двери вашего монастыря оставили ребенка. Мне бы хотелось знать, что с ним случилось.
Она посмотрела на меня.
– Прошу меня понять, мы не даем никакой информации.
– Я понимаю, но, если я назову вам дату и время, может быть, вы хоть что-то мне скажете?
– Вы знаете дату?
– Первое марта тысяча девятьсот девяносто третьего года. Примерно в этот час ночи.
– Мальчик или девочка?
– Мальчик.
Монахиня посмотрела на меня, потом на Кейти. На нее она смотрела долго и внимательно. Ее веки чуть опустились. Сочувствие без слов. Кейти отвернулась, еще больше пряча лицо. Монахиня слегка поклонилась и сказала:
– Прошу вас, следуйте за мной.
Мы вошли следом за ней в монастырь. Пропустив нас, она надавила на дверь и заперла ее. Мы прошли под аркадой, вдоль которой находились деревянные двери. Монахиня дотронулась до одной из них и махнула в сторону остальных: