Женщина без мужчины
Шрифт:
— Я хочу знать, кто скидывает доллары, — объяснила Натали.
— Япошки. Они будут рады везде подставить нам ногу. Готовьтесь, леди, к большому мордобитию на аукционе.
— Если у вас есть денежки, красивая леди, — вмешался новый собеседник, — то засуньте их поглубже в карман и не суйте туда руку пару дней. Только между нами!
Он качнулся, но ни капли водки не пролилось зря. Все попало ему в рот.
— Слово женщины! — заявила Натали.
— Можно ли верить женщинам! Хотя ради твоих красивых глазок… и прочего
Старики работали здесь на своих нанимателей и на себя, но они были галантными кавалерами. Им льстило, что красивая женщина слушает их трепотню.
От стола, где все стоя поглощали закуски, гости перешли в зал, где был подан обед. Посуду «Союзпушнина» уже давно позаимствовала из дворцов русской знати, только не удержалась от тщеславного желания поставить на каждой тарелке свой синенький невзрачный штампик.
Место Натали оказалось не за столом «А», и она почувствовала легкое унижение, но Федор Шелпин тут же успокоил ее:
— Тут такие сложные расчеты, что компьютер не разберется. Наше государство запуталось в долгах и само позабыло, кто его должник, а кто кредитор. Я вас посадил с нужными людьми.
Натали посмотрела на своих соседей. Рядовые бизнесмены на первый взгляд или служащие аукциона с женами. Только сосед справа мог заинтересовать ее. Он был похож не на торговца, а скорее на кабинетного ученого. От него так и веяло архивной пылью. Когда разносили тарелки с горячим, он вытянул длинную худую, как у степного пернатого хищника, шею и, сверкнув толстыми стеклами очков, пробормотал, непонятно к кому обращаясь, то ли к Натали, то ли к самому себе:
— «Земство обедает». Есть такая известная картина.
— Вы искусствовед? — вежливо осведомилась Натали.
— Занимаюсь всем понемногу. Я директор ленинградского отделения Института США и Канады.
— Нечто вроде русского ЦРУ? — попробовала пошутить Натали.
— Почти, — без улыбки ответил ее собеседник. — Разрешите представиться. Старков. Иван Старков. А про вас я знаю, миссис Натали Невски. И про вашу фирму. И про все другие фирмы с солидным оборотом. Я коллекционирую цифры. Я ходячий компьютер.
Он острил на свой манер, но Натали стало не по себе.
— А еще я занимаюсь прогнозами… — продолжал Старков. — Будучи студентом, я написал курсовую работу по экономике, где предсказал, что США будут закупать у японцев вагоны и оборудование для нью-йоркского метро.
— Прогноз, по-моему, оправдался, — вежливо поддержала беседу Натали.
— На сто процентов. Это был год, когда умер Сталин. Япония еще лежала в развалинах. Профессора надо мной посмеялись. «Дай бог, если япошки смогут наладить выпуск велосипедов в ближайшую пятилетку!» Теперь весь мир ахает, созерцая японское чудо. А мои бывшие профессора просятся на любую работу ко мне в институт.
—
— Естественно. Я не занимаюсь благотворительностью за государственный счет. И, кроме того, я помню, как надо мной издевались тогда. Моим следующим прогнозом был бум вокруг «фольксвагена». Я предсказал его за три года до того, как птенчик проклюнулся.
— Вы удивительный человек! Вы изучаете Америку?
— Америка медленно тонет. Она повторяет путь старых империй — Греции, Рима, Британии. А знаете, почему?
— Скажите.
— Правящая элита выдохлась.
— Мой отец говорит то же самое.
— Я получал справку о биографии вашего отца. У нас хранятся все данные о дипломатах. Ваш отец — умный человек. А вы… вы еще золотой песок перед промывкой…
— Но ведь есть надежда, что это не пустая порода? — засмеялась Натали.
— Иначе я бы не затеял с вами этот разговор. В желобе вот-вот блеснет крупинка золота.
— Спасибо, вы меня ободрили.
— Свои прогнозы я составляю на основе статистики.
— Только статистики? И больше никаких других данных? — Натали осторожно закинула удочку и тотчас же пожалела об этом. Ей почему-то стало страшно. Этот человек вызывал у нее недоверие и чувство грозящей опасности.
Когда Старков снял очки, чтобы протереть стекла, Натали посмотрела ему в глаза. Они у него были серо-голубые, почти бесцветные.
— Мы пользуемся только газетными публикациями и биржевыми бюллетенями!
— Ах, так!
— Да, так.
— А как Советы? Каков ваш прогноз? Они тоже клонятся к упадку, как Римская или Британская империи?
— Я узкий специалист. Я занимаюсь только свободной экономикой.
— Мы перестраиваемся, — вмешался наконец-то в разговор Федор Шелпин. Его чуткое ухо ловило каждую фразу. — Наш генсек Горбачев постепенно освобождает экономику и привлекает новых молодых людей к руководству. Нам не грозят катаклизмы.
— У нас слишком вязкая почва. Мы не потонем, но погрязнем, — не удержался от саркастического замечания Старков. И тут же замолк.
Общее внимание привлекло появление опоздавшего гостя. Он, запыхавшийся и энергичный, лет пятидесяти, не больше, с благопристойной сединой на висках, степенно налил себе рюмку водки, бесцеремонно отодвинул локтем собравшегося уже что-то сказать директора «Союзпушнины» и сам произнес тост.
Этот тост Натали не расслышала, потому что в это же самое время Федор Шелпин жарко шептал ей в ухо:
— Молодая элита. Министр внешней торговли — Ростов, не Петя Ростов из «Войны и мира», а Федор — мой тезка.
— Плутократ, — пояснил Старков. — Дитя перестройки, с ловкостью акробата балансирующий между социализмом и капитализмом. Ростов перемещался по залу с завидной быстротой. Еще минуту назад он сидел за председательским столом, и вот он уже здесь, и Шелпин поспешно освобождает для него место рядом с Натали.