Женщина без мужчины
Шрифт:
— Я не соблазнитель.
— Ты таковым выглядишь.
— По-моему, ты ко мне равнодушна.
Их взгляды скрестились. У него были необыкновенные глаза. Словно освещенные изнутри, они постоянно меняли свой цвет.
— Если Дина сейчас войдет сюда, она тебя пристрелит.
— Нет! — твердо возразил Лапшин. — Она убьет тебя. Я ей нужен. Она занесла меня в свой список. Я для нее тот белый конь, на котором победитель въезжает в захваченный город.
— Тогда мне лучше вовремя удалиться. — Натали проскользнула мимо него
Лапшин попытался задержать ее.
— Я пошутил. Дины здесь нет!
— А где же она?
— В Нью-Йорке. Она служит по линии МИДа.
— Если она там частая гостья, а ты навестишь ее, мы можем втроем пообедать…
— Она в Нью-Йорке впервые. Занимается подготовкой визита Горбачева.
— Когда он вылетает? Может быть, я еще застану Дину?
— Четырнадцатого февраля.
— В Валентинов день?
— У вас это День влюбленных. Неплохо бы его отмечать и в России.
— Мне пора.
— Останься.
— Я понимаю, что ты мне предлагаешь, но я не готова. Кроме того, я обещала Дэвиду Финни встретиться с ним за ранним завтраком. Он опасался, что ты меня изнасилуешь, — не очень удачно пошутила Натали.
— Финни пригласил тебя не на завтрак, а на допрос. Это его работа.
— Что мне ему сообщить?
— Что Советская Армия повержена, а генеральское сердце разбито.
Натали невмоготу было придерживаться в беседе фривольного тона, но она все-таки решилась еще раз забросить удочку:
— Я скажу ему, что приложу все старания, чтобы помочь представителю доблестной армии занять место в Политбюро.
— А вот об этом говорить ему не надо. Я был неблагоразумен и болтлив. Не следуй моему примеру.
— Не думаю, что советский генерал стал бы болтать языком в обществе иностранки без веских на то причин.
Глаза Лапшина сверкнули и опять поменяли цвет.
— Ответ истинного дипломата! Пошли, я покажу тебе своих зверушек.
— Там же темно!
— В темноте они даже красивее, — настаивал он и позвонил, чтобы принесли шубы. В ожидании он разлил водку по рюмкам.
На дворе похолодало. Фонари не горели, царила кромешная тьма.
— Зажгите хоть что-нибудь! — попросила Натали.
— От света ночь становится еще чернее. Возьми меня под руку…
Он не был немощным инвалидом. Сквозь рукава шубы и мундира она ощутила твердый бицепс. Он шагал быстро и уверенно находил дорогу в темноте. Постепенно и ее глаза стали привыкать к темноте. Снег голубовато светился. Порыв ветра донес до нее запах животных. Они ступили под навес.
— Что это за шум?
— Норки ведут ночной образ жизни.
Натали слышался скрежет коготков о металлическую проволоку, шуршание маленьких тел, падающих на твердую землю и вновь яростно атакующих преграду. В клетках шла возня. Норки встревоженно пищали. От пронзительного звука закладывало в ушах.
— На воле они охотятся в эти часы. Даже через сорок поколений,
Сотни глаз мгновенно сверкнули перед Натали — зеленых, красных… Александр водил лучом вдоль длинного уходящего во мрак коридора. Тускло поблескивали проволочные стенки клеток. За ними кипела жизнь. Зверьки покинули свои деревянные ящички-берлоги и прижались к проволоке. Они все, как один, уставились на неожиданных пришельцев. Натали поежилась.
— Они совсем не боятся нас.
— Они ничего не боятся. Им неведомо, что с них сдерут шкуру. Они уверены, что смогут убить всякое живое существо, встреченное ими на пути, даже большего размера, чем они сами. Самки наиболее опасны. Им нравится убивать без всякой цели, лишь для удовольствия. Одна сбежала из клетки в прошлом месяце, переплыла реку и успела прикончить пятьдесят кур-несушек.
— У них глаза светятся по-разному.
— Разная наследственность. Мы стараемся разнообразить оттенки меха.
— Уоллес здесь бывал?
— Хватит о нем. Выбрось его из головы!
— Он у меня в сердце!
— Как трогательно! Я чуть не плачу! — Лапшин быстро пошел с фонарем по коридору. Натали почти побежала вслед за ним, боясь остаться одной в темноте.
— Так он был здесь?
— Конечно. И надавал кучу советов.
Но не это было главным, что интересовало Натали. Она мучилась вопросом: почему Лапшин показал ей фотографию Дины? Задумавшись, она споткнулась и оперлась рукой о проволочную сетку. С быстротой молнии Лапшин рванул ее за руку. За проволокой мелькнули крохотные острые зубки. Натали в панике отскочила.
— Поосторожнее, миссис Невски! — Он направил фонарь в глубь клетки. Там метались зверьки без хвостов. — Они откусывают хвосты друг у друга.
— Я замерзла, — сказала Натали, тяжело дыша. — Уйдем отсюда.
Он снова взял ее под руку.
— Что вы здесь делаете, миссис Невски?
— Здесь?!
— Нет. Вообще в нашей стране.
— Я покупаю меха.
— Они лучше, чем американские? Или скандинавские?
— Пойдемте на свет. Я не могу разговаривать в темноте и в таком шуме. В аду, наверное, так же страшно.
Они покинули зверинец под навесом.
— Вы так и не ответили мне!
— Американцы и скандинавы повысили цены на пятьдесят процентов в этом году. Я хотела разжиться товаром в России.
— Но, говорят, наши норки не так хороши… Мне кажется, вы приехали не за товаром. Вы хотите окунуться в прошлое вашего убитого мужа?
— Я имею на это право.
Лапшин молчал.
— Есть и другая причина.
— Какая?
— Мои поставщики не верят, что я могу управлять фирмой. Я собираюсь это им доказать… Хоть я и женщина, но я хозяйка «Котильона». Они посмотрят, как я поведу дела в Ленинграде.