Женщина четвертой категории
Шрифт:
– А вы Мамая арестуете?
– Обязательно.
– А меня?
Я задумалась.
– У тебя деньги есть? – спросила я, имея в виду отнюдь не вымогательство взятки. Я просто хотела знать – весь гонорар за очередную липу пропит, или еще немножко осталось?
– Щас! Сколько?! – мордоворот вскочил с колен, и по его роже я поняла – готов откупиться миллионами.
Но, во-первых, я не уверена, что сотрудники ФСБ в таких случаях безнаказанно берут взятки. А во-вторых, светлый образ Яши Квасильевой возник перед внутренним взором и погрозил пальцем.
– Значит, так. Собирай шмотки и уматывай. Сними на вокзале первую попавшуюся комнату и ложись на дно! И чтоб даже за продуктами не выходил!
– Но?..
– Хозяйку приспособь!
– А я думал, у вас квартиры специальные есть и программа охраны особо важных свидетелей!
Осознав свою ценность для следствия, мордоворот приосанился.
– Это ты американских сериалов насмотрелся, – заметила я. – Расскажу генералу – посмеется! Кончай базар! Чтоб через час испарился!
– Дайте мне номер вашего сотового! – вдоуг потребовал мордоворот.
– Это государственная тайна, – сквозь зубы процедила я и наконец поставила штангу в угол.
– А если мне угрожать начнут?
– В последнюю минуту мы придем на помощь. Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна, понял, нет?
– По-онял… – протянул мордоворот.
И я удалилась.
Да, вот именно – удалилась. Сама Яша Квасильева не могла бы покинуть помещение так царственно… ой, что я за чушь несу?..
Мания величия подкрадывается незаметно. И только дай ей волю – не то что Наполеоном или пророком Магометом, Яшей Квасильевой себя вообразишь.
На улице я опомнилась.
Положение было прескверное. В деле освобождения Лягусика я не продвинулась ни на шаг. Узнала только то, что Наталья прокручивала серьезные дела с фальшивым антиквариатом. Очевидно, полмиллиона долларов ей не на сохранение дали… Скорее всего, эта цифра – сумма доходов за несколько удачных сделок.
И ее похитили два непросыхаемых бомжа, которые живого доллара в глаза не видывали!
Нужно срочно лететь домой, разыскивать жуткое Натальино кресло, а ведь там меня ждет еще подарочек – Екатерина Мамай, которая уже узнала, кто была домработницей у покойницы Натальи!
Ну прямо хоть домой не возврашайся…
Я буквально за шиворот поволокла себя в сторону своего осточертевшего подвала. И по дороге накручивала себя примерно так: мало ли, что Екатерина Мамай знает обо мне? А я о ней тоже кое-что знаю! Даже имя продажного эксперта из Третьяковки!
Может, как-нибудь договоримся?
Может, она-то и выведет меня на похитителей Лягусика?
Она ведь наверняка знает, кто мог пронюхать про полмиллиона баксов.
Пересекая улицу, я увидела в проходе между домами толпу. Такая толпа возле моего дома собирается только в одном случае – если пахнет покойником. Я своих ненаглядных жильцов не первый день знаю. Зимой как-то прямо у торцовой стенки залег спать и не проснулся алкаш. Так они в тридцатиградусный мороз два часа там торчали, обсуждали происшествие.
– Ну,
С таким криком я врезалась в сборище и стала убеждать всех разойтись поскорее. Сборище расступилось – но там, где я рассчитывала увидеть мертвое тело, оказалось пусто. Я онемела – это был явный непорядок.
– Не гоношись, Люстра, ее уже увезли, – сказал участковый Колька. – Может, даже лучше, что ты с ней не встретилась.
– Мамай?!? – вдруг догадавшись, прохрипела я.
– Какой тебе Мамай? Тетку машина сшибла. Вон, у Мухоморовны спроси – тетка тебя искала, ко всем приставала, ты ей что, денег должна?
– Полмиллиона баксов… – прошептала я в полной прострации.
– Не хило. И тут вдруг во двор влетает машина, жигуль, синий такой, а номера не разобрать. Тюкнул твою тетку, да еще вдоль стены протащил. Крику было!
– Насмерть?
– А кто ее знает? «Скорая» увезла.
Я задумалась, и думала так долго, что Колька не дождался моего ответа и ушел.
Если бы на моем месте была Яша Квасильева!
Во-первых, она сразу же огласила бы криком окрестности. Во-вторых, она бы немедленно увязала между собой всех участников этой истории, как покойных, так и временно живых. В-третьих, она бы взяла след. В-четвертых, подставила затылок злоумышленнику. В-пятых, очнулась в объятиях полковника Запердолина…
А я что могу?
Только разогнать толпу, собравшуюся на месте убийства.
Лягусик – в плену, полмиллиона – тю-тю, а я стою посреди двора, как дура, и ничего не соображаю!
– Детка, детка! – услышала я знакомый голос. Ко мне спешила милейшая Агнесса Софокловна в беленьких перчатках, в белой шляпке и с белой собачкой на поводке. Я только вздохнула – когда же я смогу позволить себе хоть что-то белое?
– Да, Агнесса Софокловна?
– Вас искал очень грубый мужской голос. Хотел знать – деньги найдены?
– И что вы ему сказали?
– Сказала, что он – мизерабль!
Так, подумала я, Корявому неймется. Как бы он там раньше времени не устроил бедному Лягусику публичный дом…
– Агнесса Софокловна, передайте этому мизераблю – как только моя сестренка ко мне вернется, я первым делом отведу ее к гинекологу! И если что-то будет не так – я до него, падлы, суки, еще доберусь!
– Ах, детка… – старушка вздохнула. – Конечно, в мои годы уже не верят в благородных разбойников. Но я бы на вашем месте добралась до падлы-суки именно в том случае, если все останется по-прежнему…
– Агнесса Софокловна, если он еще будет звонить – вы его попроще, – посоветовала я. – Ну какой из него мизерабль? Козел он, а не мизерабль! И скажите, чтобы купил Лягусику дамских романов. Без дамских романов ей будет очень плохо. Вы даже так скажите – без дамских романов она просто помрет!
– Непременно скажу, детка. А что же вы не проявляете интереса к той даме, которая так мило говорит по-французски с настоящим парижским акцентом?
Честное слово, я не сразу поняла, что старушка имеет в виду бомжиху.