Женщина из Пятого округа
Шрифт:
Дверь снова открылась. Парень-качок еще раз заглянул через мое плечо, желая убедиться, что все чисто, и произнес:
— Поднимайтесь наверх, в офис.
Лестница была узкой, колесики моего чемодана шумно грохотали по ступеням.
Насмотревшись черно-белых фильмов о мафии, я ожидал увидеть грязный прокуренный кабинет; за железным столом будет сидеть толстый главарь в несвежей футболке, в уголке рта — обслюнявленная сигара, перед ним недоеденный сэндвич с отметинами от зубов; на стенах календари с голыми девочками; на заднем плане тройка болванов-охранников в дешевых полосатых костюмах. Но кабинет, куда я вошел, не имел ничего общего с картинкой, нарисованной воображением; не был он похож и на обычные офисы. Простая комната с грязно-белыми
Хозяин кабинета тоже оценивал меня — прощупывая долгим холодным взглядом. Наконец прозвучало (на французском):
— Так вы американец?
— А вы Сезер?
— MonsieurСезер, — поправил меня мужчина.
— Mes excuses, Monsieur Sezer. [36]
Мой тон был вежливым и в меру почтительным. Сезеру это понравилось. Едва заметно кивнув, он продолжил:
— Аднан ушел сегодня с работы, чтобы спасти вас.
36
Мои извинения, мсье Сезер.
— Я знаю. Но я не просил его приходить в отель. Это портье — редкий негодяй…
Мсье Сезер жестом остановил поток моих объяснений.
— Я бы хотел собрать все факты воедино, — сказал он. — Аднан оставил свое рабочее место, чтобы пойти в отель и привести вас сюда, потому что у вас возникли неприятности с администрацией. По крайней мере, он так объяснил мне, прежде чем уйти. Аднан увлекся вами — и хотел поселить вас по соседству с собой. А вам он нравится?
Пауза. Подтекст вопроса был для меня пугающим.
— Я тяжело заболел… Аднан был очень добр ко мне.
— Что вы имеете в виду, когда говорите «очень добр»?
— Я хочу сказать, что он проявил участие, ведь я не мог встать с постели…
— Какого рода участие?
— Я не трахал его, довольны?!
Мсье Сезер какое-то время помолчал, потом на его тонких губах промелькнула усмешка.
— Вы покинули отель вместе с Аднаном и… — продолжил он, как будто не расслышал моей гневной реплики.
Я пересказал ему всю историю от и до, не забыв упомянуть, что Аднан сам попросил меня идти впереди, когда мы оказались в окружении flics.Он слушал не перебивая, потом спросил:
— Вы женаты?
— В разводе.
— И какова причина вашего приезда в Париж?
— Я преподаю в колледже, а сейчас нахожусь в творческом отпуске. Творческий отпуск — это…
— Я знаю, что это, — прервал он меня. — Должно быть, а вашем колледже плохо платят, если вас интересует аренда дешевых chambre. [37]
Я почувствовал, как кровь прилила к щекам. Неужели мое вранье было столь очевидным?
— У меня временные трудности.
37
Комната
— Похоже, что так, — согласился он.
— Больше всего сейчас меня беспокоит судьба Аднана, — сказал я.
Он махнул рукой:
— С Аднаном все кончено. В течение трех дней его отправят самолетом в Турцию. C’est foutu. [38]
—
— Нет.
Снова воцарилось молчание.
— Может быть, вы хотите поселиться в его chambre? — Спросил он. — Она куда лучше той, что я собирался показать вам.
38
Ничего не получится
— А дорогая аренда?
— Четыреста тридцать в месяц.
На тридцать евро дороже…
— Не знаю, — сказал я. — Дороговато для меня.
— Дела у вас действительно плохи, — заметил мужчина.
Я виновато кивнул. Сезер что-то сказал по-турецки парню, который привел меня сюда (все это время он стоял за моей спиной). Качок равнодушно пожал плечами, пробормотал что-то в ответ, и тонкие губы хозяина кабинета разъехались в усмешке.
— Я спросил Махмуда, не кажется ли ему, что вы не в ладах с законом. Он сказал, что вы слишком нервный для преступника. Но я-то знаю, что эта история про «творческий отпуск» — липа, вы ее сами придумали, хотя меня это не касается.
Они снова залопотали по-турецки.
— Махмуд покажет вам обе chаmbres.Уверен, что вы выберете комнату Аднана, — наконец услышал я.
Махмуд подтолкнул меня к двери со словами:
— Вещи оставьте. Мы вернемся.
Я отставил чемодан, но сумку с компьютером решил держать при себе. Махмуд буркнул что-то по-турецки. Мсье Сезер перевел:
— Мой помощник спрашивает: по-вашему, все турки воры?
— Я никому не доверяю, — ответил я.
Спустившись по лестнице, мы прошли через двор ко входу, обозначенному Escalier В. [39] Парень набрал код на панели домофона. Раздался щелчок, дверь открылась, и мы двинулись по ступенькам вверх. Лестница была узкая, деревянная, винтовая, ступеньки выщербленные и ветхие. Преодолевать их крутизну мне было нелегко. Грязно-коричневые стены явно нуждались во влажной уборке. Но что особенно доставало, так это запахи: тошнотворная смесь растительно-животных жиров и засоров канализации.
39
Лестница «В».
На четвертом этаже мы остановились. На площадку выходили две металлические двери. Махмуд выудил из кармана большую связку ключей и отпер одну из них. Комната, куда мы попали, открыла для меня новое значение слова «мрак». Она была крохотной, не больше десяти шагов в длину, с желтоватым линолеумом на полу и единственным предметом мебели в виде узкой кровати. На стенах пестрели заляпанные обои, кое-где ободранные и свисающие клоками. Настоящая тюремная камера, идеальное пристанище для самоубийц…
Пока я разглядывал помещение, парень оставался безучастным. Когда я спросил: «Могу я посмотреть другую комнату?», он кивнул, приглашая следовать за ним. Мы поднялись еще на один пролет. На площадку также выходили две металлические двери и одна маленькая деревянная. Мой провожатый открыл ближайшую дверь. СhаmbreАднана была ничуть не просторнее, чем чулан этажом ниже. Но турок хотя бы попытался сделать ее пригодной для жилья. Линолеум был прикрыт потертым ковром, обои закрашены нейтральной бежевой краской (сквозь дешевую эмульсию проглядывали цветочные узоры). Кровать тоже была узкой, но накрыта пестрым лоскутным одеялом. Еще здесь были дешевый стереомагнитофон и крохотный телевизор. Электрическая плитка, умывальник и миниатюрный холодильник — все старое. Душ отделялся нежно-голубой шторкой. Я отодвинул ее и обнаружил поддон со стоком, забитым волосами; со стены свисал резиновый шланг с пластмассовой душевой насадкой.