Женщина из Пятого округа
Шрифт:
— Только то, что на мне.
Он ушел в ванную. Шум воды стих. Из-под двери струился пар. Я закрыл глаза, а когда снова открыл, Аднан стоял у кровати. Его лицо блестело от влажных испарений, правая рука была мокрой.
— Ванна горячая, но не слишком.
Он помог мне сесть, потом приподнял, подхватив под мышками. Одеревеневшие ноги отказывались гнуться. Тем не менее ему удалось довести меня до ванной.
— Вам помочь раздеться?
Я помотал, головой, но стоило мне оторваться от раковины, как меня качнуло. Если бы не Аднан, я бы наверняка упал. Он тихо попросил меня держаться одной рукой за раковину, а другую вытянуть вверх. Мне удалось
— Вам помочь помыться?
— Я попытаюсь сам.
Мне удалось намылить между ног, грудную клетку и подмышки, но дотянуться до ступней не хватило сил. Взяв мыло, Аднан сам занялся ими. Вымыв ноги, он снял душевой шланг, намочил мне голову и полил волосы шампунем. Затем, отыскав среди туалетных принадлежностей крем для бритья и бритву, он встал на колени и принялся намыливать мне лицо.
— Не стоит возиться со мной… — запротестовал я, смутившись от такого внимания к собственной персоне.
— Вам станет намного легче.
Станок прошелся по моему лицу с величайшей осторожностью. Закончив бритье, Аднан окатил меня душем, смывая пену и шампунь. Потом он наполнил раковину горячей водой, смочил в ней салфетку и, не отжимая, положил мне на лицо.
— А теперь просто полежите минут пятнадцать, я выйду пока.
Глаза закрывала белая пелена салфетки. Я попытался отвлечься, не думать ни о чем. Безуспешно. Вода, однако, ласкала, баюкала, и было приятно снова чувствовать себя чистым. Из комнаты изредка доносились какие-то звуки, но Аднан не нарушал мой покой довольно долго.
Наконец он тихо постучал в дверь:
— Готовы?
Ему снова пришлось помогать мне — на сей раз выбираться из ванны. После этого он завернул меня в тонкое полотенце и вручил два сложенных предмета одежды.
— Я нашел это в ваших вещах. Пижамные брюки и футболка.
Я кое-как вытерся насухо, с трудом оделся, и Аднан проводил меня до постели. От свежих простыней веяло приятной прохладой. Аднан поправил мне подушки, чтобы я мог сесть, привалившись к спинке кровати. После этого он взял с письменного стола поднос и аккуратно поставил передо мной. На подносе были супница, миска и маленький багет.
— Это очень нежный bouillon, [20] — сказал он, наливая миску. — Вы должны поесть.
В моих руках оказалась ложка.
— Помочь? — спросил он.
Я был в состоянии есть сам — и жидкий bouillonдействительно придал сил. Мне даже удалось съесть почти весь багет — голод оказался сильней апатии, которая еще недавно порождала совсем другие желания: просто лечь и умереть.
— Вы слишком добры ко мне, — произнес я.
20
Бульон.
Аднан смущенно склонил голову.
— Это моя работа, — произнес он и, извинившись, вышел. Но
— Я приготовил вам настой verveine, [21] — сказал он. — Он поможет вам уснуть. Но прежде вы должны принять все лекарства.
Он вытащил нужные таблетки и протянул стакан воды. Я по одной проглотил их. Потом выпил травяного чаю.
— Вы завтра вечером работаете? — спросил я.
21
Вербена.
— Я начинаю в пять.
— Хорошо. Никто еще не был так добр ко мне, с тех пор как…
Устыдившись этой жалостливой реплики, а заодно пытаясь подавить подкатившие рыдания, я прикрыл лицо рукой. Всхлипывания помог избежать глубокий вздох. Убрав руки с лица, я увидел, что Аднан внимательно смотрит на меня.
— Прошу прощения…
— За что? — спокойно спросил он.
— Сам не знаю… Наверное, за все.
— Вы здесь один, в Париже?
Я кивнул.
— Это тяжело, — сказал он. — Я знаю.
— Откуда вы родом?
— Из Турции. Маленькая деревенька в сотне километров от Анкары.
— И сколько лет уже в Париже?
— Четыре.
— Нравится здесь? — спросил я.
— Нет.
Молчание.
— Вам нужно отдохнуть, — сказал он.
Аднан подошел к столу, взял пульт дистанционного управления и включил маленький телевизор, закрепленный на стене.
— Если вам станет грустно или одиноко, всегда можно воспользоваться этим, — сказал он, вкладывая мне в руку пульт.
Я уставился на экран. Четверо симпатяг сидели за столом, смеялись и болтали. Вокруг на трибунах разместилась студийная аудитория, зрители хохотали, стоило кому-то из гостей сострить, и громко аплодировали, когда ведущий скороговоркой призывал к этому.
— Я вернусь попозже, проверю, как вы, — сказал Аднан.
Телевизор я вскоре выключил, меня вдруг потянуло в сон. Не противясь подступающей дремоте, я покосился на коробочки с лекарствами. На одной из них было написано зопиклон.Название показалось смутно знакомым, что-то похожее мне прописывал доктор в Штатах, когда у меня был очередной приступ бессонницы. Как бы то ни было, лекарство быстро действовало, размывая окружающую действительность, подавляя все тревоги, приглушая настойчивое голубое сияние гостиничной люстры, отправляя меня в…
…утро.Или, пожалуй, в его предвестие. Серый рассвет заглядывал в комнату. Я пошевелился и почувствовал, что мне гораздо лучше. Я даже смог самостоятельно спустить ноги с кровати и медленно, по-стариковски доплестись до ванной. В ванной я помочился. Сбрызнул лицо холодной водой. И, вернувшись в голубую комнату, снова забрался в постель.
В девять утра мсье Брассёр принес завтрак. Он возвестил о своем приходе двумя резкими стуками в дверь, потом молча вплыл в комнату и поставил поднос на кровать. Ни приветствия, ни comment allez-vous, monsieur?. [22] Только сухой вопрос:
22
Как дела, мсье?