Женщина нашего времени
Шрифт:
— Извините, — сказала Харриет, — я ищу мистера Арчера.
Мужчина рассматривал ее. Харриет чувствовала себя почти оглушенной пульсом, который бился, как прибой, у нее в ушах: «Я ищу своего отца…»
Ощущение необычности того, что она делает, вызывало у нее желание оказаться где-нибудь в другом месте.
— Мистер Арчер — это я.
— А вы… Вы жили здесь тридцать лет назад?
Харриет сразу почувствовала, что эти вопросы ему не понравились.
— А почему вы этим интересуетесь? Вы из какой-нибудь общественной
— Нет, я не из общественной организации. Я просто хочу спросить вас о некоторых событиях, которые происходили много лет назад.
— Отделение устной истории в политехнической школе?
У него действительно была речь культурного человека, быстрая и точная. Харриет помнила, что Кэт сравнивала ее с речью диктора на радио, но это было из тех времен, когда носили смокинги.
То, что она узнала его, приблизило Харриет к той восемнадцатилетней девочке с разорванным чулком и придало ей решимости продолжать свою атаку. Она вновь улыбнулась, однако улыбка осталась без ответа.
— Нет, все не так. Я дочь Кэт Пикок. Той Кэт, которая раньше жила там напротив. Вы с ней дружили. «И более того, вы должны помнить», — подумала она.
На какое-то мгновенье Харриет испугалась, что Кэт была права, и Саймон Арчер забыл ее. Однако после этого незаметным движением он открыл дверь на дюйм шире.
— Дочь Кэт? — Небольшая пауза. — Тогда входите.
Она вошла за ним в темную прихожую и увидела потрескавшуюся желтую краску, узкую лестницу с голыми половицами и мятые занавески, пахнущие сыростью. В конце прихожей была кухня с маленьким окном, выходящим в сад.
«В этой комнате, — подумала Харриет, — в первый раз сидела Кэт с ногой, лежащей на скамеечке». Ей было интересно, что еще происходило здесь.
Саймон Арчер кивнул в сторону комнаты. На всех поверхностях там стояли банки с кистями, лежали кипы газет вперемешку с инструментами и фаянсовой посудой, везде была пыль и стоял запах плесени.
— Я не прошу у вас извинения за то, что все здесь в таком состоянии. Да и с какой стати?
Харриет протянула ему руку:
— Меня зовут Харриет Тротт.
Саймон взял ее руку быстро и официально. Рука у него была холодной и костлявой.
— Харриет Тротт, — повторил он, — но вы же взрослая женщина.
— Мне почти тридцать лет, — мягко сказала Харриет. — Прошло почти тридцать лет, как Кэт уехала отсюда.
Он посмотрел на нее, все еще не уверенный в ее словах:
— И вы ее дочь?
— Да.
Саймон покачал головой:
— Я забыл. Кэт не может быть всегда восемнадцать лет. Но ей ведь не больше лет, чем мне.
— В следующем году ей будет пятьдесят.
— Да, наверное так.
Он отошел от нее, походил по кухне, беря в руки то одну, то другую вещь из разбросанных повсюду и переставляя ее опять куда попало так, как будто хотел хотя бы таким образом привести в порядок свои
— Не хотите ли чашку чая?
— Если это вас не очень затруднит.
Харриет наблюдала, как он взял и наполнил большой чайник, вытер две пыльные чашки мятой скатертью. Она изучала форму его головы, рук, черты его лица так, как будто бы хотела увидеть в нем свои черты. Но она смогла увидеть только пожилого человека в зеленом шерстяном джемпере на пуговицах без воротника, в брюках с масляными пятнами и ничего больше. Ее шея и челюсть заболели от напряжения.
— Вы знаете, почему она назвала вас Харриет?
Внезапность этого вопроса так удивила ее, что она только молча отрицательно покачала головой.
— А не Линда или Джуди, или как-нибудь еще, как было модно тогда? Не знаете?
Он поставил на свободное место на столе чашки, старый коричневый чайник и бутылку со сгущенным молоком.
— Не очень красиво, конечно. У меня не бывает много гостей. Так вот, она назвала тебя Харриет в честь Харриет Вейн.
Она ожидала откровения, возможно, даже отрицания, которое связало бы их вместе.
— Кто это?
Саймон рассмеялся, и в груди у него послышался тихий сухой шум.
— Вы похожи на свою мать. Она не любила читать, но ей нравились детективы.
— И до сих пор любит. Книжные полки в доме завалены Агатой Кристи.
— А вы любите?
— Не особенно. Я читаю не много. Я много работаю. У меня довольно большой магазин, в котором продаются костюмы для танцев и балетных упражнений, а также много других сопутствующих товаров. Так как это мой собственный бизнес, мне предоставлены определенные льготы. Весь день я в магазине, а вечером много работы с бумагами. Почти не остается времени для чего-нибудь другого.
Слова лились потоком. Харриет почувствовала, что ей хочется произвести на него хорошее впечатление. Зачем бы еще она стала хвастаться своими успехами.
— Как современно, — сказал Саймон, — но я отвечу на ваш вопрос. Харриет Вейн — это действующее лицо в книгах о лорде Питере Уимси, написанных Дороти Л. Сойерс. Очень давно я дал почитать их вашей матери, и она влюбилась в лорда Питера. Ее любимой книгой была «Девять портных», хотя в этой книге Харриет нет.
Наступила пауза.
— Я помню, как она мне говорила, что назовет своего будущего ребенка либо Питером, либо Харриет.
Харриет сказала осторожно:
— Я не знала об этом. Думаю, что я еще многого не знаю.
Саймон разлил чай.
— Возможно, это и к лучшему.
Харриет была уверена, что он просто играл с нею. Он должен знать, зачем она приехала. Она взяла протянутую им чашку чая. На поверхности плавали беловатые пятна и масляная пленка. «Скажите мне», — хотела она попросить, но Саймон помешал ей.
— Ну, а как поживает Кэт Пикок? — спросил он. — Мне хотелось бы узнать, что произошло с ней потом. Кто такой мистер Тротт?