Женщина нашего времени
Шрифт:
Харриет улыбнулась своим воспоминаниям. Голова Джейн склонилась над тарелкой, хотя она и не ела.
— Как Дженни? — спросила Харриет.
Дженни была беременна в третий раз. Чарли теперь уже мог шутить по поводу ее плодовитости.
— Прекрасно. Как спелый фрукт.
Беспокойство Харриет, связанное с отсутствием времени и предстоящими послеобеденными встречами, вступило в конфликт с беспокойством за Джейн. Она чувствовала себя виноватой, так как надеялась, что встреча не потребует слишком много времени.
Харриет спросила настолько мягко,
— Что случилось?
— Да, фактически, ничего особенного. Меня увольняют из школы. Это, во-видимому, из-за последней бесполезной борьбы с безразличием и недостаточным финансированием.
Харриет вздохнула.
— Найди работу в школе поприличнее.
Джейн легонько пристукнула по газете рядом с собой.
— Я ищу. Однако все осложняется из-за того, что я хочу ребенка.
Харриет внимательно посмотрела в лицо Джейн. Оно потемнело, а в углах рта появились маленькие ямочки.
— Ты хочешь ребенка сейчас?
— Часы-то тикают.
— Тебе только тридцать два.
Джейн наклонилась вперед.
— Харриет, я ужасно хочу ребенка. Все вокруг спрашивают почему, а я не могу ответить. Я просто хочу. Я таскаю ребенка Дженни на руках, я заглядываю на улице во все коляски, то, что я чувствую, похоже на боль. У тебя такого нет?
Харриет удивленно покачала головой:
— Нет, никогда ничего подобного. Ни с Лео, ни после. Но если ты так хочешь, то почему сейчас не сделаешь все для того, чтобы он появился?
— Самостоятельно? Просто дать оплодотворить себя кому-нибудь, кто будет поблизости, ты это имеешь в виду? Я бы предпочла ребенка, имеющего отца.
Она замолчала, крутя полоски лапши на своей тарелке, а потом положила вилку.
— Был тут кое-кто.
— Ты никогда мне ничего не говорила.
— Нет. Ну, это так ни к чему и не привело.
Раньше Харриет вытянула бы из нее полный рассказ, а затем посочувствовала бы или утешила. Сейчас же она просто смотрела с сожалением, сознавая существование тех препятствий, которых никогда раньше не было.
Джейн не обратила внимания на ее молчание.
— Если я сама решусь сделать это, то следует учесть некоторые практические соображения. Я бы хотела продолжать работать, а это значит, что мне нужно будет найти кого-нибудь, кто будет за ним ухаживать. Я должна сменить жилье, так как я не хочу привозить ребенка в свой район.
Харриет вспомнила улицы, либо устрашающе переполненные жизнью, либо зловеще пустынные. Она почувствовала прилив раздражения, как в начале зубной боли, и сопротивлялась необходимости посмотреть на часы.
— Так поищи себе новый дом. Есть очень много домов.
Джейн вздернула голову. Ее шея и щеки густо покраснели.
— Ты видела, что произошло с ценами на недвижимость?
— Да. Я сама недавно купила себе квартиру, ты помнишь? Не такие уж они высокие, чтоб тебе так расстраиваться. На тебя не похоже, чтобы ты приходила в отчаяние.
— Возможно. Я просто устала от борьбы. А вот ты-то такая удачливая, не правда ли? — Джейн злилась. — У тебя ведь все
Харриет промолчала, испытывая горечь. Она могла потребовать ответа: «Почему у меня все в порядке? Какая разница между тобой и мной?» Она догадывалась, что Джейн имела в виду деньги. А правда заключалась в том, что у нее было очень мало денег, потому что она почти ничего не получала от своего бизнеса.
Ее автомобиль и сегодняшняя одежда были необходимыми тратами, как и ее прекрасная квартира, купленная по рекомендации Джереми Крайтона. Но так как «Пикокс» действовала успешно, Джейн могла сделать вывод, что она стала богатой и потому изменилась.
— Извини, — сказала она наконец, чувствуя себя виноватой.
Лицо Джейн начало бледнеть. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Джейн протянула руку и положила ее на руку Харриет.
— Я думаю, что стала немного сумасшедшей. Это, вероятно, невостребованные материнские гормоны.
— Действительно, что ты будешь делать?
Джейн пожала плечами и перебросила косу назад через плечо.
— Возможно, продолжу жить так же, как и живу. Давай выпьем кофе, если хочешь.
Пока они пили кофе, они старались говорить о другом.
— Ты придешь ко мне на вечеринку?
По традиции Джейн устраивала ланч двадцать седьмого декабря.
— Конечно, приду.
Харриет еще не решила, попросит ли она Робина пойти с ней.
Была половина третьего. Веселые застолья коллег по офисам перешли на вторую половину дня, а Харриет уже больше не могла притворяться, что она никуда не спешит. Она попросила счет и оплатила его, настаивая, даже излишне активно, и они вышли на холодный тротуар. Они снова расцеловались, и Джейн продолжила свой путь.
— Счастливого Рождества, — крикнула ей вслед Харриет.
Она повернулась и пошла в противоположном направлении, назад в «Пикокс», надеясь, что зимний воздух выдует возбуждение из ее головы. Ланч не был особенно ободряющим. После Рождества, решила она, надо будет собрать всех в Хэмпстеде на ужин. Джейн, Дженни, Чарли и других, и у них будет такой же вечер, как в старые времена, и она будет уверена, что все так же, как было всегда. Когда она пришла в офис и села за работу, она забыла об этом.
Робин раздвинул шторы спальни и посмотрел на сад Харриет. Клумбы были покрыты толстым слоем опавших листьев, а на краях каждого листа лежал тонкий слой инея. Небо было чистым, безоблачным. Была суббота и был сочельник. Обернувшись назад в комнату, он увидел, что Харриет еще спит, ее тонкое, длинное тело калачиком свернулось под покрывалом. Они поздно вернулись домой.
Вечеринку устраивала старая приятельница Робина, с которой они были знакомы еще тогда, когда были маленькими детьми. День рождения Розали Феллоуз был его первой вечеринкой, а он был ее первым партнером при первом выходе в свет, который произошел в доме ее деда в Глостершире. И хотя они так давно были знакомы, Робин никогда не испытывал настоящей любви к Розали.