Женщина приручает лаской, мужчина - терпением

Svetarinara

Чертов закон!

Но меня не покидала мысль, что юнец точно знал, зачем сюда пришел…

Гермиона стояла в дверях. На нее вообще было больно смотреть. Казалось, девушка сейчас грохнется в обморок. И все это время она не сводила с меня своих огромных, полных ужаса и мольбы глаз.

Да не бойся ты, девочка моя! Неужели думаешь, что я позволю этому мерзавцу прикоснуться к тебе хоть пальцем?!

— И по чем нынче грязнокровки? — продолжил нести чушь Маклагген.

Кажется, этот идиот уже совсем позабыл о своем липовом

задании…

— Мисс Грейнджер, идите к себе, — проигнорировав этот выпад, обратился к девушке.

Ни к чему ей слушать эту грязь.

— Нет, почему же, Грейнджер, стой! Я собираюсь… сегодня… сейчас… ик…

Кажется, кому-то алкоголь противопоказан.

— В общем, Северус, а продай-ка мне ее! Неужели не надоела одна и та же баба каждую ночь?

Гермиона осталась стоять истуканом.

— Я сказал: иди к себе, — чуть громче и настойчивее проговорил я.

Она вылетела из комнаты.

Вот теперь можно и поболтать. Жаль, что только поболтать: эта физиономия так и просила о грубом физическом насилии.

— Как ты правильно заметил, Кормак, девчонка, и правда, весьма искусна… К тому же, за это время она хорошо изучила мои привычки и пожелания, поэтому менять девчонку я не намерен. Надеюсь, больше мы к этому вопросу не вернемся.

Маклагген вдруг вскочил на ноги. Я тоже резко поднялся.

Глаза парня просто пылали ненавистью. Разлив на себя содержимое стакана, он заорал:

— Я же хотел по-хорошему! Снейп, она моя! И я ее заберу!

Кормак выхватил палочку и ринулся ко мне. Наконец-то ему отказали остатки сдержанности, а у меня оказались развязаны руки!

Ведь мое терпение тоже закончилось!

С этим пьяным телом справиться не составило труда. Одно невербальное заклятие — и Маклагген валялся оглушенным.

Брезгливо прикоснулся к бессознательному телу…

Убить бы его… но…

Минуту думал, а потом просто перенес в один из баров в Лютном переулке.

К моему сожалению, я не могу стереть ему память — слишком сильная, обнаруживаемая магия. К еще большему сожалению, я не могу его убить. Волан-де-Морт не даст поблажку даже мне… И тогда Гермиона вновь останется одна… А она только-только начала оживать…

Конечно, у меня есть на руках козырь… Попытки юнца напасть на меня…

И я его использую… но немного не так, как хотелось бы… Я не буду показывать воспоминания Лорду, требовать кары или еще чего… Нет… Для меня сейчас главное, чтобы присутствие Гермионы в моем доме осталось тайной…

Поэтому я просто оставил для Кормака послание — протрезвеет и непременно ознакомится. Он молчит о Грейнджер, а я молчу о его сегодняшнем проступке.

Если не дурак, то… не будет дергаться…

Я уже собирался трансгрессировать, но вновь посмотрел на оглушенного юнца…

Он знал, что Грейнджер у меня… Знал это в ту самую минуту, когда переступил порог моего дома…

Нехорошее предчувствие шевельнулось

в груди…

Сегодняшний инцидент еще точно аукнется…

***

Вернувшись домой, сразу же взлетел по лестнице и ворвался в комнату Гермионы.

Открывшаяся картина застала меня врасплох: Гермиона, как испуганный зверек, забилась в самый дальний угол комнаты. Сидя на полу, девушка прикрывала лицо руками, будто пытаясь закрыться от внешнего мира.

Я тихо пересек комнату и сел рядом, совсем близко…

— Гермиона… — позвал девушку. — Я хочу с тобой поговорить.

Да, я на самом деле хотел поговорить, выяснить: в этот раз я не мог не заметить ее реакцию на Маклаггена. В прошлый — мне было не до того, так как я потом сам едва выжил…

Уж не он ли замешан в смерти Уизли?

Но мне не суждено было задать этот вопрос.

Грейнджер вдруг рванула ко мне, обхватила руками, неистово прижалась всем телом.

— Северус, нет! Не отдавай меня ему, пожалуйста! Пожалуйста!

Я опешил. Как она могла о таком подумать?

— Гермиона, девочка моя, — не помню, чтобы мой голос когда-нибудь был таким нежным, — я бы никогда этого не сделал.

Я пытался оттянуть ее от себя, чтобы заглянуть в заплаканное лицо, чтобы увидела, поняла, что я искренен… Но девушка просто вцепилась в меня, не желая отрываться. Тогда я просто крепче прижал Гермиону к себе и, набравшись храбрости, прошептал:

— Как я могу отдать ту, которую люблю всем сердцем?

Вот. Сказал.

Вслух.

Кажется, девушка перестала дышать.

— Гермиона…

Она вдруг резко подняла голову и впилась своими губами мне в рот. От такого напора я даже растерялся… Но быстро взял себя в руки.

Немного отстранил от себя.

— Гермиона, повторяю, ты не обязана этого делать…

— Я хочу, Северус, я хочу этого! — девушка смотрела на меня с такой нежностью, с такими… сияющими глазами… — Ведь я тоже… тебя люблю…

Молчание. И только наше учащенное дыхание нарушало эту тишину. Мы смотрели друг на друга во все глаза, осознавая, что только что произошло… В чем именно мы признались…

А потом все случилось само собой…

Гермиона опять оказалась слишком близко: ее маленькая ладошка прикоснулась к моей щеке, указательный палец прошелся по носу, обвел контур верхней губы…

Она с такой нежностью смотрела на меня, что я не мог не поверить!

Перехватил тонкое запястье и тут же прижался губами к раскрытой ладошке: я осыпал поцелуями каждый тонкий пальчик, поднимаясь выше… Давно заметил шрам… и в этот раз провел языком по въевшейся надписи…

Девушка выдохнула, а я привлек ее еще ближе к себе. Гермиона тут же обхватила меня за плечи и запрокинула голову, подставляя свое личико для поцелуев… Я касался губами ее лба, носа, щек, подбородка, скользнул языком по шейке, оставляя влажный след и сотню мурашек.