Женщина с прошлым, или В кольце ночных желаний

Винтер Алена

* * *

Капитан Степанов, сидя в машине, наблюдал в бинокль за домом, где несколько минут назад скрылся Бурмистров.

– Вход не просматривается, – произнес он и постучал пальцем по плечу майора Лысенко. – Коля, ты меня слышишь?

– Нет, твою мать, – буркнул майор, – я глухой! Сам вижу. Но с обратной стороны подъехать к дому было бы опасно. Близко, шумно, подозрительно. Вход отсюда не виден, зато имеется возможность незаметно выйти из леса.

Задняя дверца открылась и в салоне показалась голова Бориса.

– Дверь прикрой! – крикнул Степанов. – У меня и без того зуб на зуб не попадает!

– Ты, видимо, так волнуешься потому, что гадаешь – как тебя

завтра начальство «облизывать» будет? – сипло рассмеялся Лысенко. – Что, Макарыч, новую звездочку захотел?

– Отстань, Коля, – скривился Степанов и раздраженно посмотрел на лысую голову майора. – Лысый Лысенко! Надо же, как тебе не повезло – и с фамилией, и с волосами!

Борис затрясся от беззвучного смеха.

– Не скальтесь, – предупредил их обоих майор, вылез из машины и подошел к своим ребятам, чтобы обсудить план действий.

– Штурмовать будут, – улыбнулся Борису Степанов. – Как поживает господин Никлогорский? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Признаться, я был уверен в том, что Михаил Андреевич найдет убийц сына. Но вот что я лично приму участие в их задержании – такое казалось мне маловероятным.

– Жизнь иногда дарит нам подарки, – хмыкнул Борис. – Пользуйся ими молча.

– Борис Аркадьевич, – Степанов проигнорировал последнее замечание, – я ведь правильно назвал ваше имя?

Борис прищурился, словно вспоминая собственное отчество, по которому к нему в последний раз обращались на суде, оглашая приговор.

– Правильно, – сказал он.

– Были ли у Михаила Андреевича какие-либо просьбы? – осторожно поинтересовался Степанов. – Я о трофеях говорю.

– Егерь, черт тебя побери! – заржал Борис. – Всех оставь себе, кроме Бурмистрова-младшего. Этого я увезу с собой.

Они оба замолчали, наблюдая за тем, как люди Лысенко, осыпаемые мелкими хлопьями снега, который пошел как нельзя более кстати, заняли каждый свою позицию и двинулись к дому. Борис вспомнил годы своей службы в армии и те несколько месяцев, проведенные им на Кавказе. Когда-то он, тоже с автоматом в руках и со страхом в груди, шел в атаку на врага. У него возникло знакомое ощущение, будто он сам сейчас крадется между редких сосенок и голых кустов, зорко всматриваясь в объект… Борис всей кожей ощущал бдительную напряженность бойцов спецназа. Он забрал у Степанова бинокль и, затаив дыхание, отслеживал их передвижения. Они были уже у самого дома, как вдруг во дворе показался какой-то бугай. Он подошел к стоявшей у ворот машине, оперся толстой задницей о капот и закурил. Ребята пригнулись к земле и мгновенно исчезли из виду.

– Крыльцо не просматривается, – поцокал языком Борис.

– Лысенко тоже сетовал по этому поводу, – отозвался Степанов и замолчал, блаженно предвкушая, как завтра на планерке он доложит генералу о раскрытии сразу нескольких дел, уже попавших в категорию висяков.

Степанов взглянул на Бориса. Борис Аркадьевич Мильгунов – так звали помощника Никлогорского, ведавшего охраной Червонного. Дважды судим, первый раз – за незаконное приобретение и хранение наркотиков, второй – за убийство. «И как только он, контрактник, увяз в торговле наркотой? – подумал Степанов, разглядывая гладкое, без единой морщинки лицо Бориса. – Правда, тогда на Кавказе этим многие промышляли. Хорошо, что не за распространение срок получил, а только за хранение. А если бы он того лейтенанта не придушил во время задержания, то вел бы праведную жизнь. Это же надо – так стиснуть парня, не давая ему выстрелить в своих подельников, чтобы тот задохнулся. Какая же у него кликуха на зоне была? Забыл. Вот память!»

– Началось, – сказал Борис, указав в сторону участка.

Оттуда послышались глухие выстрелы. Глаз резанули яркие вспышки – они вылетали из дул автоматов.

Отряд Лысенко действовал быстро и уверенно. Несколько бойцов уже вошли в дом.

– Твою мать! – вскричал Борис. – Ты-то куда прешь, Говорило?!

Степанов увидел, как машина, на которой приехал Борис Аркадьевич, быстро покатила вслед за автобусом спецназа к дому, где велась перестрелка.

– Заводи, Степа, – услышал он приказ и не посмел ослушаться. – Быстрее, не жалей свою железку, все равно казенная!

Они уже подъезжали к дому и тут увидели, как разбилось окно, оттуда вывалился какой-то мужчина и, отстреливаясь, побежал к машине. Потом он метнулся влево и повис на заборе, убитый метким выстрелом майора Лысенко. Из дома вышел командир группы и отчитался:

– Чисто. Семь трупов, один ранен. Легко, в плечо.

– Восемь?! – опешил Лысенко. – Их должно быть десять человек! Ищите, остальные вряд ли далеко ушли, они все еще где-то здесь.

Краем глаза он уловил легкое движение возле туалета. Через секунду оттуда выскочил толстый Карулин и, петляя как заяц, понесся по направлению к машине, в которой сидел Гаврила. Борис выскочил на улицу. С одинаковой скоростью они с разных сторон приближались к Гавриле. Словно могучий рейнджер из вестерна, Гаврила бесстрашно открыл дверцу, выскочил из машины и прицелился. Карулин оказался немного расторопнее и точнее. После прозвучавшего выстрела Гаврила быстро пригнулся и тут же, к облегчению Бориса, поднялся. Карулин был уже рядом с ним, готовый пристрелить лежавшего на земле мужчину и запрыгнуть в машину, но внезапно остановился, увидев Бориса, прицелившегося в него. Недолго думая, он несколько раз нажал на курок. Раздались два выстрела – больше патронов в магазине его пистолета не оказалось. Карулин поднял было руки вверх, но, мгновенно просчитав, какое наказание грозит ему за совершенные преступления, прицелился в майора Лысенко. Получив от него несколько пуль в грудь, он уронил руки вдоль тела и рухнул в снег.

Гаврила осторожно дотронулся до шатавшегося Бориса. Тот не удержался на ногах и упал ему на руки. Аккуратно придерживая раненого друга, Гаврила опустил его на землю и с испугом оглядел залитую кровью куртку.

– Борька, ты что?

– Живой? – прохрипел Борис и, не дождавшись ответа, обмяк.

– Боря! – скрипя зубами позвал его Гаврила.

К ним подошел Лысенко, опустился на колени и приложил пальцы к шее Бориса.

– Мне жаль, – сказал он, с сочувствием глядя на побелевшего Гаврилу.

– Эй, Гавр, очнись, – подергал его за плечо Степанов. – Свяжись с Михаилом Андреевичем. Скажи, что Бурмистров-младший сбежал. Старший убит выстрелом в голову. Заимис ранен.

Гаврила ничего не слышал, он вцепился в куртку мертвого Бориса и думал лишь о том, что виноват в смерти друга. Если бы не его желание получить похвалу от Никлогорского, Боря остался бы в живых…

– Как – сбежал? – наконец он понял смысл сказанного и потянулся за телефоном.

– Твой не возьмет. Здесь низина, – сказал Лысенко и протянул ему маленький черный предмет. – Бери. Спутниковый.

Гаврила набрал номер и тихо сказал в трубку:

– Бурмистрова-младшего упустили. Борис погиб. Из-за меня…

Глава 36

Ирина тихо открыла дверь, остановилась в прихожей и услышала голос Таисии, доносившийся из кабинета деда. Она читала строки из стихотворения, которое Ирина уже слышала однажды.

– И белой королевы вверх взмывает флаг. Защита пешек и слонов отчаянно пробита. Фигуры черной силы торжествующе кричат. И, как последний гонг, по полю разнесется… Макаронина! – обрадованно воскликнула Таисия, вдруг заметив стоявшую на пороге Ирину, наблюдавшую за ходом ее игры с профессором. – Здравствуй, дорогая!