Женщина в окне
Шрифт:
– Итак, – говорит Джейн, упираясь локтями в колени и пристально разглядывая меня. – Что же случилось?
Я зажмуриваюсь.
– Приступ паники.
– Ах, милая… как вас зовут?
– Анна. Анна Фокс.
– Анна, это просто глупые мальчишки.
– Нет, дело в другом. Я не могу выходить из дому.
Опустив глаза, хватаю стакан с бренди.
– Но вы все же вышли на улицу. Слушайте, вы бы полегче с этим, – добавляет она, глядя, как я опрокидываю стакан.
– Да, не следовало так горячиться.
– Почему же нет? Вы вампир?
Практически да, если судить по моей мертвенно-бледной коже.
– Я страдаю… агорафобией? – говорю я.
Она поджимает губы:
– Это вопрос?
– Нет, просто я не была уверена, что вам известно значение этого слова.
– Конечно известно. Вы не переносите открытых пространств.
Я снова закрываю глаза и киваю.
– Но я думала, агорафобия означает, что вы не можете ходить в походы и все такое прочее.
– Я никуда не могу ходить.
Джейн цокает языком.
– И давно это с вами?
Я допиваю последние капли бренди.
– Десять месяцев.
Она не продолжает эту тему. Я дышу глубоко, потом начинаю кашлять.
– Вам нужен ингалятор или что-нибудь в этом роде?
Я качаю головой:
– От этого будет только хуже. Участится сердцебиение.
Она задумывается.
– А бумажный пакет?
Я ставлю стакан, тянусь за водой.
– Нет. Я имею в виду – иногда помогает, но сейчас не надо. Спасибо, что привели меня в дом. Мне очень неловко.
– О-о, не стоит…
– Да, неудобно, очень. Обещаю, это не войдет у меня в привычку.
Она вновь сжимает губы. Я заметила, что рот у нее очень подвижный. Возможно, курильщица, хотя пахнет от нее маслом ши.
– Значит, такое случалось и раньше? Выходите из дому и…
– Было весной, – скривившись, говорю я. – Курьер оставил на крыльце продукты, и я подумала, что могу просто… забрать их.
– И не смогли.
– Не смогла. К счастью, мимо проходили люди. Они быстро сообразили, что я не сумасшедшая и не бездомная.
Джейн оглядывает комнату.
– Вы определенно не бездомная. Дом у вас… ух какой! – с придыханием произносит она, потом достает из кармана телефон и смотрит на экран. – Мне пора, – поднимаясь, говорит она.
Я пытаюсь встать, но ноги не слушаются.
– Ваш сын очень милый мальчик, – говорю я ей. – Он принес мне вот это. Спасибо, – добавляю я.
Джейн смотрит на свечу, стоящую на столе, дотрагивается до цепочки у себя на шее.
– Он хороший мальчик. И всегда был хорошим.
– К тому же очень симпатичный.
– И всегда был симпатичным!
Она поддевает ногтем медальон, он со щелчком открывается, и Джейн наклоняется ко мне. Медальон раскачивается. Понимаю, Джейн хочет, чтобы я взяла его. В этом есть что-то странно интимное – склонившаяся надо мной незнакомка, мои пальцы на ее
Внутри медальона крошечная глянцевая фотография маленького мальчика лет четырех – пышные рыжеватые волосы, редкие зубы. На одной брови шрам. Без сомнения, это Итан.
– Сколько ему здесь?
– Пять. Но кажется, что ему меньше, не находите?
– Я бы дала ему четыре.
– Точно.
– Когда он успел так вырасти? – спрашиваю я, разжимая пальцы.
Джейн осторожно закрывает медальон.
– Как-то между делом! – Она смеется. Потом резко говорит: – Ничего, если я уйду? У вас не начнется гипервентиляция?
– Нет.
– Хотите еще бренди? – спрашивает Джейн, наклоняясь к кофейному столику, и я замечаю на нем фотоальбом, который она, вероятно, принесла с собой.
Она засовывает его под мышку и указывает на пустой стакан.
– Продержусь на воде, – вру я.
– Ладно. – Джейн умолкает, глядя в окно, и повторяет: – Ладно… Сейчас по тротуару прошел очень красивый мужчина. – Она смотрит на меня. – Это ваш муж?
– О, нет. Это Дэвид. Мой съемщик. Живет внизу.
– Он ваш съемщик? – вскрикивает Джейн. – Вот мне бы такого!
В этот вечер в дверь больше ни разу не звонили. Может быть, ряженых отпугнули темные окна. Или засохший на них желток.
Я рано ложусь в постель.
Где-то в середине курса обучения в магистратуре мне повстречался семилетний мальчик с так называемым синдромом Котара, психологическим состоянием, когда человек считает себя мертвым. Расстройство редкое, тем более у детей. Рекомендуемое лечение состоит в назначении антипсихотических средств, а в тяжелых случаях – электрошока. Но мне удалось беседами вывести его из этого состояния. То был мой первый большой успех, привлекший ко мне внимание Уэсли.
Тот мальчик теперь стал подростком, ему почти столько же лет, сколько Итану, и он примерно вдвое младше меня. Сегодня вечером я думаю о нем, уставившись в потолок и чувствуя себя мертвой. Мертвой, но не исчезнувшей. Я наблюдаю кипящую вокруг меня жизнь, не в силах в нее вмешаться.
Понедельник,
1 ноября
Глава 13
Спустившись утром в кухню, я нахожу записку под дверью, что ведет в цокольный этаж. «Яйца».
В замешательстве изучаю записку. Дэвид хочет заказать завтраки? Потом переворачиваю листок и вижу под сгибом слово «убрал». Спасибо, Дэвид.
Если подумать, «яйца» – это звучит неплохо, так что я разбиваю три на сковородку и готовлю глазунью. Несколько минут спустя я уже сижу за письменным столом, доедая остатки желтка, и пробую зайти на сайт «Агора».