Женщина-зима
Шрифт:
Добров молча посмотрел на нее. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он довольно долго молчал. Затем спросил:
— Зачем?
Она вновь разразилась слезами. Добров пододвинул Кате салфетки.
— Зачем? А я знаю — зачем? Мы встречались с ним. Ну, нас познакомили. И мы…
— Он ваш любовник? Катя кивнула:
— Был. Да, Краснов был моим любовником. А потом у нас на фирме появился Дима…
— С Димой вы… тоже? — поразился Добров, чем вызвал У девушки новый поток слез.
— Нет! Конечно же — нет! Дима порядочный, у него семья… Но ведь именно в таких почему-то
— Из-за любви к Диме вы дали отставку Краснову? — догадался Борис, подвигая Кате пепельницу. — Курите.
— Спасибо. Да, конечно, я не могла больше встречаться с Красновым. Сказала, что люблю другого. Он как-то узнал, что этот другой — Дима. Краснов был в бешенстве. А потом решил как насолить. Вы не сомневайтесь, я бы все равно к вам пришла..
Борис ничего не говорил, а только смотрел на нее и думал с Димке.
— Понимаете, Борис Сергеевич, Дима ведь ничего не знает, не догадывается ни о чем. Я думала, как я признаюсь, как расскажу вам обо всем? Ведь тогда и Дима узнает… И я все эти дни как на иголках. А сегодня нервы не выдержали… Вы извините меня… Если бы вы Диму уволили, то я…
И она снова залилась слезами. И откуда в ней столько слез?
— Никого увольнять не будем, — задумчиво проговорил Добров и добавил: — Спасибо вам, Катя.
— За что? — поразилась она сквозь слезы.
Добров подошел и дотронулся пальцем до ее зареванного носа:
— За то, что вы сегодня так много плакали.
Когда Катя ушла, Добров понял, что ему просто необходимо взять отпуск. И он сделает это прямо сегодня.
Глава 9
Любава стояла перед Красным домом и смотрела на окна. Дом как дом. Типовая двухэтажка. Только первый этаж слева занимает хозяйственный магазин, а над магазином в подъезде одна-единственная квартира. Если верить заполошной тете Стеше, именно эта квартира Любаве и нужна. Только ноги почему-то как ватные. Не идут. Тем не менее, преодолевая внутренний протест, Любава вошла в подъезд и остановилась перед единственной дверью на лестничной площадке. Прислушалась — тихо. Позвонила. Ни звука за дверью. Позвонила еще раз. После этого из глубины квартиры до нее донеслись отчетливые звуки. Кто-то неторопливо шел к двери. Когда дверь открылась, Любава увидела типичного амбала в коже, бритого и со жвачкой во рту. Он полусонными глазами взирал на нежданную гостью.
— Ошиблись квартирой? — подсказал он в ответ на ее молчание. Любава отчаянно завертела головой:
— Нет, мне сюда. Думаю, что сюда.
— Вам кого, женщина? — лениво поинтересовался амбал, оглядев через ее плечо лестничную клетку.
— Вашего хозяина.
Он снова уставился на нее. Стал неторопливо изучать ее с ног до головы, с трудом ворочая извилинами мозга. Пока он ее рассматривал, Любава успела прийти в себя и успокоиться.
— А чё надо-то вам, женщина? — Амбал наконец изверг из себя подходящий вопрос.
— У меня дело. По бизнесу.
Амбал не сводил с нее глаз, туго соображая. Он открыл было рот, но в это время внизу хлопнула дверь, и несколько человек вошли в подъезд и стали подниматься
— Отбой!
Ручищи, державшие Любаву, ослабили хватку. Она вывернулась и увидела рядом с собой второго амбала, как зеркальное отражение повторяющего первого.
— Меры предосторожности, — пояснил второй амбал, указывая на кресло.
Любава послушно села. Рука болела, рот горел, но она молчала, рассматривая своего тюремщика. Теперь она разглядела, что это не брат-близнец первого. Если у первого почти не было видно бровей, то у этого брови топорщились густые и губы выпячивались, придавая физиономии слегка обиженное выражение. Он сел напротив Любавы и не спускал с нее глаз.
— Хозяин приехал? — догадалась Любава, показывая глазами в сторону двери. Бровастый никак не отреагировал на вопрос. Любаве стало неуютно под его тупым взглядом. Она поерзала в кресле, обхватила руками колени. Огляделась. Комната как комната. Кресла, стол с компьютером, шкаф. Ставку бандитов она представляла себе как-то иначе. Замаскировались…
Она внутренне подбадривала себя, убеждая в том, что «двум смертям не бывать» или «чему быть, того не миновать». Но ее не покидал неприятно леденящий душу холодок. Наконец дверь распахнулась, и показалась предыдущая бритая голова.
— Айда, — позвал он Любаву. Она поднялась и последовала за бритоголовым.
В большой комнате сидели несколько мужчин в кожаных пиджаках. Любава никого из них не знала и поэтому не могла решить, к кому же ей обратиться. На диване сидели два молодых парня, лет по двадцати пяти. Один темненький, вроде как нерусский, второй — с крашеными «перьями» в прическе. Мужчина постарше подпирал стену, выжидательно взирая на гостью. Здесь же, в кресле, сидел плюгавенький такой мужичонка, лысенький, в очках. Он был постарше остальных, но выглядел менее солидно. Поэтому Любава обратилась к тому, кто стоял:
— Помогите мне, пожалуйста… Безвыходное положение совсем…
Она чуть не сказала: «Товарищи бандиты». Вовремя прикусила язык. Тот, что стоял, начал допытываться, почему она пришла именно сюда, кто ее навел на эту квартиру. Любава беззастенчиво выдала бабу Стешу, рассказав заодно про курей и «маркоманов». Двое молодых на диване при этом переглянулись, изобразив на лице подобие ухмылки. Любава поняла, что развеселила их. И уже бодрее начала излагать суть своего дела. Она говорила долго, ее ни разу не перебили. Только Стоявший несколько раз переглянулся с Лысеньким. Любава догадалась, что решать будут они, а от двух молодых ничего не зависит.