Женщина-зима
Шрифт:
— А личную жизнь когда налаживать? — окидывая Володьку откровенным взглядом, спросила Ольга.
— Вот ты ее тут, в клубе, и налаживай! — живо отозвался Ваня Модный, остальные одобрительно загудели.
— Придется, — не спуская глаз с партнера, притворно вздохнула Ольга.
Они начали диалог, к ним присоединился Ваня Модный, игравший Кудряша. Молодежь веселилась, Полина чувствовала, что в коллективе забродил тот особый дух флирта, который появляется почти всегда, как только собирается вместе большая компания молодых людей, занятых общим делом. Флирт в любительском театре на пользу, особенно когда пьеса ставится
— Ирма! Все в порядке? — уточнила Полина. Она с беспокойством приглядывалась к своей главной героине. Та пожала плечами. Володька стал прокашливаться, будто это проблемы с голосом мешали ему общаться с партнершей.
Сзади Ольга хихикала на шутки Капустина. Полина обернулась и попросила:
— Ребята, вы бы сходили в библиотеку… Нужно найти второй экземпляр пьесы.
Ольга поднялась, лениво потягиваясь, выгибаясь всем телом.
— Ну, если мы мешаем… — протянула она, — тогда, конечно…
Генка поднялся вслед за ней. Ольга обхватила Генку за шею и запела на весь зал:
Меня милый не целует,
Говорит: потом, потом…
Прихожу, а он на печке…
Дождавшись, когда Ольга с Генкой уйдут, Полина взглянула на часы и извинилась:
— Ирма, Володя… Мне нужно бежать, корову доить. Вы бы порепетировали одни, если время терпит?
— У меня — терпит! — живо откликнулся Володька.
— Ну а я опоздала, поэтому мне не отвертеться, — улыбнулась Ирма.
— Вот и славно! — обрадовалась Полина. — Пока вам никто не мешает, с текстом освоитесь.
Она подхватила свое пальто, заторопилась к выходу. Володька взглянул на Ирму и нерешительно предложил:
— Начнем?
— Пожалуй…
Она опустила глаза в текст.
— «Это вы, Катерина Петровна?»
Володька взглянул на Ирму, улыбкой стараясь разогнать неловкость. Ирма не смотрела на него. Она по-прежнему продолжала созерцать носки своих сапожек. Володька проговорил громко:
— «Уж как мне благодарить вас, не знаю».
Ирма молчала. Ей и по тексту полагалось молчать. Только сердце отчего-то упало и поплыло вниз, когда Володька произнес строго по Островскому:
— «Кабы вы знали, Катерина Петровна, как я люблю вас!» Володька смотрел на Ирму и ждал, когда она поднимет голову, заговорит.
Ирма подняла брови, вздохнула и сказала:
— Что-то нет у меня сегодня настроения, извини, Володь. Да и, наверное, зря мне Полина Петровна эту роль оставила. Отвыкла я…
— Смотри, что я принес, — перебил ее Володька и достал из-за пазухи кипу фотографий, положил перед ней на стуле.
— Ой! Это я? — Ирма глазам своим не поверила. — Когда это? В восьмом? А это где?
— На уборке картошки! — оживился Володька — Помнишь?
— Как
— Ну. Вы же с братом похожи. А вот Генка Капустин…
— Смешной какой… А это Клавдия Семеновна?
— Она, только молодая…
Они смотрели фотографии, склонившись над стулом, касаясь друг друга головами. Ирма словно вернулась туда, в то время. Они смеялись, вспоминая детство, школу, работу на току и уборку урожая. Это было даже удивительно, что в обычное деревенское детство вместилось столько разных событий. И смотреть на себя, прежнюю, видеть незнакомые фотографии своей юности было слишком удивительно и притягательно, чтобы отказаться от этого.
— Откуда столько фотографий?! — поразилась Ирма, когда Володька достал новые снимки.
— Я ведь тебя любил, — сказал вдруг Володька буднично, не как текст пьесы.
Ирма не успела отвести взгляд. Она смотрела на Володьку широко распахнутыми, в темных ресницах, глазами. А он смотрел на нее. Это была как игра в гляделки — кто кого переглядит.
— Я смотрю, у вас отлично получается! — громко прозвучал от двери зычный голос Ольги. — Зря Полина Петровна волновалась…
Ирма собрала фотографии и отдала их Володьке:
— Пора.
— Клуб-то скоро закроют. Айдате! — добавил Генка Капустин и потянул Ольгу за собой в фойе.
Ирма набросила шубу, застегнулась, не глядя на своего партнера по сцене. Только пылающие щеки выдавали ее внутреннее состояние.
На улицу вышли вчетвером. Ирма сразу попрощалась и торопливо пошла в сторону своего дома. Невольное движение Володьки — желание кинуться вслед — заметила и пресекла Ольга:
— Володя! Провожать замужних женщин нельзя… Разве ты не знаешь?
Володька не нашелся с ответом, неловко взмахнул рукой. Но Ольга резво подцепила его под руку и заглянула в глаза.
— Но у нас в Завидове, слава Богу, еще и незамужние остались… Провожайте меня, мальчики!
По улице двинулись втроем. Долго еще раздавался в общей тишине звонкий, немного вызывающий Ольгин смех.
Глава 10
По утрам Полина просыпается без будильника, привыкла. Проорет соседский пестрый петух, она поднимается в темноте, почти механически творит свои утренние дела: умывается, натягивает спортивный костюм, подвязывает голову платком, берет два ведра. Одно с теплой водой — вымыть Милке вымя, другое — под молоко. Во дворе все еще по-зимнему морозно, трещит под ногами тонкий ледок. Но воздух уже звенит по-весеннему, вибрирует.
Полина толкнула дверь и вошла к корове. Вслед за ней вплыло легкое облако пара. Корова повернула к ней рыжую морду. Замычала. А Полина уставилась на нее, ведра опустила, спиной к косяку прислонилась. Сердце вдруг стало большим и гулко ухнуло. Несколько длинных секунд корова и ее хозяйка молча взирали друг на друга. К коротким крепким Милкиным рогам был привязан букет мохнатых желтых хризантем. Цветы в праздничном целлофане, украшенные золотистыми завитками, были крепко связаны розовой ленточкой и крепились к правому рогу коровы. Та несколько виновато взирала на хозяйку: я, мол, ни при чем, так получилось… Полина молча подождала, когда уймется сердце. Потом вышла из коровника и, обогнув сарай, приблизилась к забору, соединявшему ее и отцовский огороды. Так и есть — у отца во дворе стояла черная машина Доброва.