Женщины Цезаря

Маккалоу Колин

— Я настоятельно советую вам отныне начать беспокоиться о таких пустяках, — спокойно сказал он. — Это официальные отчеты о моей работе в должности квестора в Дальней Испании, и я требую, чтобы при представлении этих документов присутствовали свидетели. Если сейчас нельзя найти подходящих людей, тогда назначь любое удобное время, и я приду снова.

Атмосфера в комнате изменилась — стала ледяной.

— Конечно, Гай Юлий.

Первые четыре свидетеля Цезарю не понравились, и только после того, как посмотрели двенадцать человек, были выбраны четверо, одобренных Цезарем. Тогда Цезарь стал отчитываться, причем в таком темпе и с таким блеском, что Вибий был поражен.

Он не привык к тому, что квесторы вообще что-то понимают в бухгалтерии и уж тем более обладают такой памятью. Цезарь сыпал цифрами, не заглядывая в написанное. К тому времени как Цезарь закончил, с Вибия катил пот градом.

— Могу честно признаться, что никогда не видел, чтобы квестор так хорошо отчитался, — сказал он, вытирая со лба пот. — Все в порядке, Гай Юлий. Фактически Дальняя Испания должна благодарить тебя за то, что ты привел в порядок такую груду неразберихи.

Это было сказано с примирительной улыбкой. Вибий начинал понимать, что этот высокомерный парень намерен стать консулом, так что не мешает вовремя польстить ему.

— Если все в порядке, мне нужна официальная бумага от тебя, подтверждающая это. И подписанная свидетелями.

— Я и хотел это сделать.

— Отлично! — ответил Цезарь, довольный.

— И когда прибудут деньги? — спросил Вибий, провожая к выходу своего неудобного посетителя.

Цезарь пожал плечами:

— Это в мою компетенцию не входит. Думаю, губернатор привезет все деньги с собой, когда закончится срок его службы.

Вибий не смог скрыть разочарования.

— Разве это не типично? — задал он риторический вопрос. — То, что должно принадлежать Риму уже в этом году, будет оставаться у Антистия Вета так долго, что он успеет пустить деньги в оборот и еще получить прибыль для себя.

— Это вполне законно, и не мое дело критиковать Антистия Вета, — тихо проговорил Цезарь, выходя на Форум и жмурясь от яркого солнца.

— Ave, Гай Юлий! — резко попрощался Вибий и захлопнул дверь.

За тот час, пока длился отчет, Форум заполнился людьми, многие торопились закончить свои дела до обеденного часа. Среди новых лиц Цезарь с сожалением заметил одно, принадлежавшее Марку Кальпурнию Бибулу. Тому самому Бибулу, которого он когда-то легко поднял и посадил на шкаф в присутствии шести товарищей, а потом вдобавок обозвал блохой. И не без причины! С первого взгляда они возненавидели друг друга. Время от времени такое случается между молодыми людьми. Бибул нанес Цезарю оскорбление, за которое полагается физическое возмездие. Однако для Бибула эта выходка была безопасной: маленький рост негодяя не позволял Цезарю ударить его. Бибул намекнул на то, что Цезарь получил от вифинского царя Никомеда великолепный флот лишь потому, что не погнушался переспать со старым греховодником. При других обстоятельствах Цезарь, возможно, и сдержался бы, но Бибул позволил себе грязные высказывания сразу же после аналогичного заявления полководца Лукулла. Дважды — это уж слишком! И Бибул взлетел на шкаф, сопровождаемый несколькими пикантными словами. Это произошло в начале почти годичного пребывания Цезаря с Бибулом в одном помещении. Их совместная жизнь длилась до тех пор, пока Рим — в лице Лукулла — не показал городу Митилены на Лесбосе, что какой-то один город не смеет бросать вызов своему сюзерену.

Расположение сил определено. Бибул — враг.

За десять лет, что минули с тех пор, Бибул не изменился, подумал Цезарь, когда к ним приблизилось несколько человек, в числе которых находился Бибул. Представители иной ветви Кальпурниев, прозванных Пизонами, все были очень высокими, а вот Кальпурнии Бибулы (что означало

«Губчатый» — в том смысле, что они хорошо впитывают вино) разительно отличались от своих родственников. Римским аристократам нетрудно определить, к какой ветви славной семьи принадлежит Бибул-«блоха». Он был не просто маленьким, он был миниатюрным, а его очень белое лицо казалось бесцветным. Выступающие скулы, белесые волосы, невидимые брови, пара серебристо-серых глаз. Не столько отталкивающая, сколько пугающая внешность.

Бибул был не один, и сопровождали его не только клиенты. Рядом с ним шагал очень заметный человек, у которого не было туники под тогой, — молодой Катон, судя по рыжей масти и гигантскому носу. Да, такая дружба вполне объяснима. Бибул женат на Домиции, двоюродной сестре зятя Катона, Луция Домиция Агенобарба. Странно, как все неприятные люди держатся вместе, даже в браке. А так как Бибул был одним из boni, нет сомнения, что и полуголый Катон принадлежит к этой партии.

— Гуляешь в поисках маленькой тени, Бибул? — ласково спросил Цезарь, когда они встретились, и перевел взгляд со своего старого врага на его рослого компаньона, который действительно отбрасывал тень на Бибула.

— Подожди, Катон всех нас поставит в тень, — холодно ответил Бибул.

— В этом отношении ему очень поможет нос, — сказал Цезарь.

Катон нежно погладил свой выдающийся нос, совсем не обидевшись, но и не повеселев. Он был обделен чувством юмора.

— Меня никто ни с кем не спутает, — сказал он.

— Это правда, — согласился Цезарь, глядя на Бибула. — Планируешь выдвинуться на какую-нибудь должность?

— Только не я!

— А ты, Марк Катон?

— В военные трибуны, — коротко ответил Катон.

— Хорошо сделаешь. Я слышал, ты завоевал много наград, служа солдатом в армии Попликолы против Спартака.

— Это правда! — прервал его Бибул. — Не все в армии Попликолы были трусами.

Красивые брови Цезаря взметнулись вверх.

— Я этого не говорил.

— А тебе и не требуется что-то говорить. Ты был на стороне Красса в той кампании.

— У меня не было выбора. И у Катона не будет, когда он станет военным трибуном. Военные магистраты идут туда, куда направляет их Ромул.

На этом разговор и закончился. К Цезарю почти тотчас приблизилась еще одна пара. По крайней мере, эти люди были ему намного приятнее: Аппий Клавдий Пульхр и Марк Туллий Цицерон.

— Я вижу, ты опять голый, Катон? — весело воскликнул Цицерон.

Бибул не выдержал и ушел вместе с Катоном.

— Удивительно, — заговорил Цезарь, глядя вслед удалявшемуся Катону, — почему без туники?

— Он утверждает, это входит в mos maiorum, и пытается убедить всех нас вернуться к старым порядкам, — пояснил Аппий Клавдий, типичный представитель своей семьи — смуглый, среднего роста, приятной наружности. Он похлопал Цицерона по животу и усмехнулся: — Это хорошо для таких людей, как он и Цезарь, но не думаю, что демонстрация твоей шкуры произведет впечатление на присяжных!

— Чистая показуха, — проворчал Цицерон. — С возрастом пройдет.

Черные, необыкновенно умные глаза весело посмотрели на Цезаря.

— А я помню времена, когда твои портняжные изыски огорчали некоторых «хороших людей», Цезарь. Пурпурная кайма на длинных рукавах… помнишь?

Цезарь засмеялся.

— Мне было скучно. В то время мне хотелось позлить Катула.

— И это действительно его раздражало! Как лидер boni, Катул воображал себя хранителем обычаев и традиций Рима.

— Кстати, о Катуле. Когда он планирует закончить строительство храма Юпитера Наилучшего Величайшего? Я не вижу никакого прогресса.