Женщины его жизни
Шрифт:
– Так о какой поговорке речь? – не выдержав, спросил Бруно.
– У нас говорят: лазать по болотам – что за охота! Вот когда ему охота и ей охота – вот это охота! – грубо бухнул Кало.
От деланного самообладания Бруно не осталось и следа, красивое юное лицо вспыхнуло до корней волос.
Кало вновь поднял чашку, чтобы допить остатки кофе.
– Именно так, – сказал он.
Лучше всего было бы просто оставить его слова без внимания, но у Бруно еще не было той закалки, которой обладал Кало.
– Чего
Глаза его подозрительно блестели, волнение выдавало его с головой.
– Я же вижу, тебя просто распирает. Хочешь сказать, да не знаешь, с чего начать, – наугад предположил Кало.
– Вот и попал пальцем в небо, – сердито буркнул Бруно. – Меня этим не проймешь.
Туман рассеялся, ясно обозначилась цель.
– Ладно, я тебе сам скажу, – спокойно продолжал Кало. – И не будем вдаваться в детали, нам с тобой это ни к чему.
– Псих ненормальный! – закричал Бруно. – Смирительная рубашка по тебе плачет!
– Это ведь должно было случиться рано или поздно. – Не сводя с него глаз, Кало по-прежнему говорил очень спокойно: – Первый раз очень важен. А тебе, я вижу, повезло, ты правильно выбрал женщину.
– Я не могу без нее жить. – Громадные серые глаза наполнились безутешной печалью. На сытый желудок его вновь потянуло в омут страсти.
Кало понимал, что слова бессильны и что опыт передать невозможно. Для Бруно «она» была не первой, а единственной женщиной в мире.
– Ты мне доверяешь? – спросил он с улыбкой.
– Доверяю, – ответил Бруно, – но это ничего не меняет.
– В один прекрасный день ты встретишь свою женщину, – уверенно заговорил Кало. Его мужественное и гордое лицо просияло. – И ты поймешь, что это она, потому что весь мир наполнится светом, а на небе вспыхнут новые звезды.
– Мне сегодня уже говорили об этом, хотя и другими словами. – Бруно вспомнил упругое тело Люсиллы, ее вздохи, нежные ласки и то суровое пророчество, которым она его наградила после приобщения к взрослой жизни.
– Еще раз говорю, ты правильно выбрал женщину для первого опыта, – повторил великан. – Но помни, для тебя жизнь только начинается. – Он вспомнил свою единственную ночь с Аннализой в сторожке за эвкалиптовым лесом во время грозы. Эта ночь стала для него единственным воспоминанием, мукой и отрадой его жизни.
– Кало, а почему ты до сих пор не женился? – в упор спросил Бруно. – Судя по твоим словам, ты уже видел, как вспыхивают на небе звезды.
– Мне всего тридцать семь, – Кало попытался обратить все в шутку. – Есть еще время подобрать себе жену.
– Но это будет уже не та, что весь мир наполнила светом, как ты говорил.
Слова как бы сами собой сорвались у него с губ.
Кало нахмурил брови, его глаза стали мечтательными и грустными.
– Нет, это будет уже не она, –
– Она что, оставила тебя? – Бруно впервые ощутил мужскую солидарность и понимание.
– Это старая история, мальчик мой, – ответил Кало с тяжелым вздохом. – Она была единственная, второй такой нет. Да, это правда, – с грустью добавил он, – она оставила меня.
Бруно понял, что коснулся больного места. В смятенном взгляде Кало было столько невыразимой печали, что он решил не настаивать на продолжении разговора.
ТРУДНЫЙ ВЫБОР
В 1966 году Бруно Брайан закончил с отличием экономический факультет университета Беркли, и в тот же год произошло событие, круто изменившее всю его жизнь.
– Я горжусь тобой, сынок, – поздравил его Филип, крепко пожав ему руку и энергично хлопнув по плечу. Он заметно постарел и сдал, глубокие морщины избороздили его лицо, отмечая работу времени.
– Ну, теперь проси чего захочешь, – сказала Мэри-Джейн. Она смотрела на поразительно красивого юношу как на сына, о котором всегда мечтала, но которого так и не смогла родить.
– Отпразднуем в китайском ресторане? – предложил отец, гордившийся успехами сына как своими собственными.
Бруно предпочел бы гораздо более скромный вариант: бутерброд с кружкой пива в университетском кафе самообслуживания и прогулку на живописном трамвайчике от Маркет-стрит до Рыбачьей гавани.
– Ладно, папа. – Он далеко не всегда разделял желания и решения отца, но предпочел не спорить, чтобы не вызвать перепалки, и сделал вид, что в восторге от предложения Филипа.
Дон Тейлор, шофер Брайанов, заметно потяжелевший с годами благодаря вкусной стряпне Хуаниты, терпеливо ждал у машины, готовый распахнуть дверцы.
– Я был уверен, что сумею тебе угодить, – подмигнул Филип.
Они миновали итальянский квартал, проехали в ворота под пагодой и оказались в Чайна-тауне.
– А почему твой арабский друг не поехал с нами? – спросил Филип.
– Кажется, у него свидание, – поспешно ответил Бруно. Это была ложь во спасение, чтобы избежать излишних расспросов. Скажи он, что Юсеф и Кало поехали навестить дядю Джорджа, отец пришел бы в ярость.
– Ты тоже не промах, как я слыхала, – вступила в разговор Мэри-Джейн.
Глаза Филипа загорелись гордостью:
– Говорят, девушки рвут с тебя одежки на ходу. – Успехи сына на любовном фронте он тоже принимал близко к сердцу.
– Преувеличивают, – скромно потупился молодой человек, еще не разучившийся краснеть. Индекс его популярности, и без того высокий, подскочил до звезд с тех пор, как он стал центральным нападающим в университетской футбольной команде. После победы над командой Стэнфордского университета в Пало-Альто девушки нарекли его «мистером Беркли».