Женщины его жизни
Шрифт:
ШАХ КОРОЛЮ
ПЛАЧУЩИЙ ВОИН
Бруно смотрел на тело прекрасной Маари и вновь видел тело своей матери, освещенное беспощадным больничным светом, в маленькой белой палате госпиталя Сент-Джеймс в Сан-Франциско. Два образа, две неподвижные фигуры накладывались друг на друга, смешиваясь в мучительной иллюзии, пока наконец реальность новой трагедии не взяла верх.
Он приблизился к Маари и поцеловал ее в лоб. Это был прощальный поцелуй.
– Ты должен уехать, Бруно, – раздался у него за спиной
Барон не двинулся с места.
– Тело Маари, – спокойно объяснил старик, – будет поручено заботам великой Нзамби. Мать-земля наша примет ее в свое лоно, – боль не могла оставить новых следов на его изможденном, изборожденном глубокими морщинами лице.
– Да, конечно, мать-земля, – Бруно представил себе грандиозную погребальную церемонию под звуки многоголосого плача и мрачный рокот тамтамов.
– Я не хочу, чтобы убили и тебя тоже, – твердо продолжал старый князь. – Хочу, чтобы мой внук жил спокойно, – его тон был таким энергичным, словно он вновь обрел способность пользоваться голосовыми связками.
Бруно взглянул на Асквинду и сказал:
– Ты слишком много беспокоишься о нас.
Снаружи по-прежнему раздавались звуки туземной погребальной песни.
– Вы – это все, что у меня осталось. – Он провел рукой по лбу, и, когда отнял ее, она была влажна от пота.
Они вернулись в белую, по-монашески скромно обставленную комнату, где состоялась их первая встреча, и сели на диван с подушками цвета луговой зелени. Магнолии в вазах источали дурманящий аромат. На низком столике из плетеного тростника слуга поставил чайник и бутылку виски.
– Я говорю впустую, ты меня не слушаешь, – сказал Асквинда с упреком.
– Я тебя слушаю, – запротестовал Бруно. – Я только не хочу слушать голос твоего страха. Хочу слушать воина, а не перепуганного отца.
Зулусский князь сделал нетерпеливый жест, как бы отмахиваясь от этих вздорных речей:
– Ты должен вернуться в Европу и забыть, что на карте существует эта ничтожная точка.
– Квамминга, супруг королевы мертвых, – возразил Бруно, – не сможет принять принцессу Маари, если она не будет отомщена.
– Но ее убийца мертв, – он хотел любой ценой остановить раскручивающуюся пружину насилия и ради этого готов был предать забвению все, во что верил.
– Это всего лишь палец, спустивший курок, – уточнил Бруно. – Голова, отдавшая приказ, все еще на своих плечах.
– Я сместил начальника полиции, – заметил старик. – Его будут судить.
– Это не вернет Маари к жизни. – Бруно закурил сигарету и глубоко затянулся. Едкий дым обжег горло и легкие, но на минуту ему стало легче.
– Твоя месть тоже не воскресит ее, – в этом разговоре они никак не могли прийти к соглашению.
– Я вернусь в Европу, – пообещал Бруно.
– Возьмешь с собой Санни? – с надеждой спросил старик.
– Я возьму Санни, но не сейчас, – со свойственной ему непринужденностью он закинул
– Возвращайся в Европу и постарайся найти компромисс. – Понесенная утрата и страх за внука делали старика еще более уязвимым, а болезнь не позволяла слишком далеко заглядывать в будущее.
Опыт научил Бруно ничему не удивляться. Вот и теперь слабость старого князя, боявшегося не за себя, а за него самого и за внука, не застала его врасплох.
– Успокойся, Асквинда. Я не позволю себя убить или поставить под угрозу жизнь Санни, – обращаясь к несчастному старику, сраженному горем, он говорил со всей нежностью и убеждением, на какие был способен.
– Чоо Аваба будет охранять твоего сына, пока ты вдалеке. – Старый князь вновь обрел прежнюю гордость и был благодарен Бруно за поддержку.
Барон улыбнулся и отпил глоток виски.
– Я оставлю свой самолет в аэропорту Умпоте, – объяснил он, чертя пальцем правой руки по столу, как по карте с точным указанием маршрута его передвижений.
– Как же ты уедешь? – Теперь Асквинда был полностью поглощен разговором. Он налил себе чаю.
– Сегодня ночью я пойду в джунгли и пересеку границу с Наталем, – палец Бруно вычерчивал по столу маршрут. – Повторю в обратном направлении тот путь, которым пришел убийца. В Натале найду друзей, которые отвезут меня в Дурбан. Оттуда улечу обычным рейсом в Йоганнесбург, из Йоганнесбурга в Рим, а из Рима в Палермо. И пусть все думают, что я еще здесь. По крайней мере в течение месяца.
– Я все сделаю, чтобы твое желание было исполнено. – Непонятно было, откуда старый Асквинда черпает жизненную силу и энергию, сверкавшую в этот момент в его взгляде.
– Именно этого я и ждал от тебя, отец, – улыбнулся ему Бруно.
– Но они будут продолжать тебя искать, – в голосе князя вновь послышалась тревога.
– Я этого и добиваюсь.
Пение плакальщиков умолкло, наступило торжественное молчание.
– А если тебя найдут?
– Нет, Асквинда, – твердо ответил Бруно. – На сей раз я их найду. Даю тебе слово. Ты же знаешь, я не бросаю слов на ветер.
Бруно и маленький Санни прощались в комнате мальчика. Рядом с ними был и Чоо Аваба, воин, охранявший жизнь внука и наследника Асквинды с самого его рождения. Это был огромный негр с доброй улыбкой и тихим голосом. Его прозвали Чоо Авабой за его могучий храп.
Глаза у Санни припухли и покраснели, но он не плакал.
– Ты устал, малыш, – сказал Бруно.
– Воины никогда не устают, – решительно ответил мальчик.
Он хорошо владел собой, и Бруно посмотрел на него с гордостью.
– Когда воины еще маленькие, они иногда устают, – старался он убедить сына.
– Я уже не маленький, папа, – возразил мальчик. – Я зулусский князь.
– Ты вел себя очень храбро, – похвалил его Бруно.
– Да, папа. – Мальчик крепился, но губы у него вздрагивали.