Женщины французского капитана

Санд Жаклин

– Да, ваша светлость, – тяжко вздохнул Флоран.

– И нечего тут печалиться, – безнадежный вздох камердинера напомнил виконту его собственные. – Найдешь – вознагражу. Вечером будь тут. Я встречаюсь с Трюшоном в «Первом бастионе», а ты жди нас здесь, мы придем не позже полуночи.

Для себя Сезар уже решил, что уговорит журналиста помочь. Пронырливый Трюшон умеет быть полезным и соображает куда лучше Флорана. Друга можно подослать туда, где расспросы корреспондента не вызовут никакого удивления, а вот интерес некоего камердинера, вероятно, всколыхнет

мутное болотце. Сезар начинал сильно злиться, и это всегда подстегивало его распутать тайну побыстрее, даже в обход приказа полковника никого более не посвящать. Впрочем, с де Дюкеттом он сумеет объясниться.

– Ваша светлость, – прервал его размышления Флоран, – я купил зеркало!

Он с гордостью указал на небольшое круглое зеркало, действительно стоявшее на столе. Поцарапанное, темное, и все же…

– Где ты умудрился его раздобыть?

– В обозе. Там, если деньги есть, можно раздобыть что угодно.

– А у тебя они откуда?

Флоран даже слегка обиделся.

– Как откуда? Остались от коня.

– От коня остались, – задумчиво повторил Сезар и наклонился, чтобы в зеркало заглянуть.

Ничего особо приятного оно не отразило: узкое бледное лицо, волосы примяты кивером, под глазами темные круги, и даже усы… не смотрятся. Виконт слегка расстроился: свои усы он любил, считал, что с ними выглядит браво и элегантно, а тут, пожалуйте вам, такой конфуз. Вот и покупай после этого зеркала на деньги, от коня оставшиеся…

Сезар выпрямился и нахлобучил кивер; подбородный ремень противно заболтался в районе шеи.

– Ладно, – сказал виконт, – увидимся вечером. А с зеркалом уважил. Молодец.

Глава 12

Настоящая любовь

Полковник де Дюкетт отпустил Сезара на остаток дня без всяких разговоров, стоило лишь шепнуть ему на ухо, что дело сдвинулось с мертвой точки. Не следовало уточнять, что сдвинулось оно во всех направлениях сразу; какое-то из них верное, и виконт рано или поздно обнаружит, какое.

– Чем скорее, тем лучше, – высказался де Дюкетт. – Во-первых, хочу покарать убийцу, пока судьба этого не сделала в грядущих битвах. Не заслуживает он героической гибели на поле боя. Во-вторых, вы нужны в штабе, у меня для вас полно дел.

– Да, сударь, – Сезар взял под козырек и откланялся.

Первый адъютант проводил виконта недоверчивым взглядом. Несмотря на то, что полковник подписал особый приказ насчет Сезара, освобождая его до вечера, Тьерри, по всей видимости, решил, что де Дюкетт по старой дружбе потакает новому адъютанту. Виконту было недосуг объяснять, что потакание сие так себе, лучше бы в штабе бумажки начальнику на подпись подсовывать или в полк с поручениями ездить, чем носиться по промокшим улицам Евпатории, разыскивая одного настоящего убийцу среди десятка возможных.

Дождь закончился, среди туч проглядывало солнце, но намочить все вокруг ливень успел изрядно. Сезар выяснил у полковника, где живет капитан де Кормье, и направился туда, меся сапогами грязь. Вечером Флорану придется попотеть, чтобы их отчистить.

Или Мари. Как она там? Сезар ее не видел полдня и внезапно понял, что соскучился. Женщина-найденыш оказалась совсем тихой, уютной и привносила в его новое армейское существование этакое домашнее ощущение.

Не успел он додумать про Мари, как уже пришел к дому капитана; де Кормье занял половину небольшого желтого особнячка, а во второй жил подполковник из тридцать девятого линейного второй дивизии. На третий день пребывания тут Сезар наловчился считывать нужную информацию с блях и знаков различия. Подполковник как раз выходил из дома, когда виконт явился; они обменялись приветствиями и разошлись.

Худосочный солдатик в драном мундире, выглядевший так, будто восстал из гроба (Сезар уже знал, что так смотрятся перенесшие холеру), указал виконту, куда постучать. Тот забарабанил в дверь, и через минуту она открылась. Стоявшая на пороге пухлощекая горничная посмотрела на виконта вопросительно.

– Кто там, Жози? – донесся из-за приоткрытой двери колокольчиковый голос мадам де Кормье.

– Доложи, – сказал виконт, с первого взгляда определивший, что служанка эта городская, привезенная с собою, – второй адъютант полковника де Дюкетта к мадам де Кормье.

Она сделала реверанс, ушла, возвратилась, побормотала с хозяйкой пару секунд и широко открыла дверь в гостиную.

– Здравствуйте, сударь, – Инесс де Кормье, одетая в бледно-голубое платье, поднялась навстречу гостю. – Жози, принеси нам чаю и те булочки, что остались от завтрака, только подогрей их на плите.

– Мадам, я пришел не для того, чтобы отобрать у вас десерт, – улыбаясь, произнес виконт.

– Ах, что вы, мне это приятно. Ко мне редко заходят гости. Ну же, Жози, скорее. А вы садитесь.

Особнячок, судя по обстановке, принадлежал ранее человеку среднего достатка; и все же меблировка казалась немного странной, не такой, как в Европе, хотя русские пытались следовать европейским традициям, а некоторые знали французский и немецкий языки лучше, чем родной. Тем не менее сразу становилось ясно, что это гостиная не в Париже, не в Лондоне и не в Вене, даже, если сравнивать, не в Марселе – это была истинно русская гостиная в Евпатории. И мадам де Кормье, урожденная француженка, с ее легкими локонами и голубым платьем, казалась здесь такой же чужой, как и человек во французской военной форме. Гостиная будто выталкивала их из себя, вожделея возвращения старых хозяев.

Инесс уселась, указала виконту на кресло напротив и набросила на плечи шаль.

– Такая ужасная погода сегодня! Не находите?

Пока Жози могла им помешать, следовало говорить о погоде.

– Да, мадам. Ужасная. Я слышал в штабе, что высадка затруднена из-за погодных условий. Четвертая дивизия, что высаживается сегодня, испытывает трудности.

– Бедные солдаты, – покачала головой Инесс. – И мой муж где-то там, – добавила она тише. – Жан всегда любит быть вместе со своими людьми, вдохновляя их собственным примером. Это ли не доблесть?