Женщины-масонки

Монселе Шарль

– Отдал ли я… эту записку… барыне?…– пролепетал он.

– Да отвечайте же!

– Но вы же, сударь, прекрасно знаете, что…

– Я ничего не знаю,– с раздражением сказал Филипп.– Но вы -то должны знать, отдали вы эту записку барыне или нет!

– Я отдал эту записку ее горничной,– сказал Жан.

– Ну, все начинается сначала!… Идите спать!

– Благодарю вас, сударь… Повинуюсь вам…

И Жан вышел из комнаты; при этом он так размахивал руками и бросал по сторонам

такие взгляды, что Филипп усомнился, в здравом ли уме его камердинер.

Филипп, насколько это было возможно, привел в порядок свой костюм и свою физиономию, на которую наложила отпечаток усталость, и на цыпочках подошел к дверям комнаты Амелии.

Оттуда не доносилось ни звука: по-видимому, Амелия еще не проснулась.

Филипп подумал, что, раздосадованная его опозданием и длительным ожиданием, она заснула очень поздно.

Смущенный своей виной, он решил не будить ее.

Только через два часа он отважился войти к ней в комнату.

Амелии в комнате не было. Постель была не тронута.

Филипп Бейль испытал одно из тех потрясений, которые прокладывают первые морщины на лице мужчин.

На маленьком столике он увидел свою записку.

Он схватил эту записку. Она была не распечатана.

Филипп сделал несколько шагов туда-сюда; так ходят люди, которые страдают галлюцинациями.

Через пять минут он позвонил. Он сел и сделал вид, что читает газету.

Вошла Тереза, увидев Филиппа, она вскрикнула от изумления.

– Ах, сударь! – воскликнула она.– Так, стало быть, опасность миновала! Как я рада!

– Опасность? Откуда вы взяли, что я подвергался опасности?– спросил Филипп.

Горничная раскрыла рот от изумления.

– Да говорите же, Тереза!

– Но дело в том, что… вчера…

– Что – вчера?

– От вас приехали, сударь.

– И сказали, что я в опасном положении?

– Нет, не в опасном положении, но что вам худо,– отвечала горничная.

– Мне худо?

– Да, из-за того, что вы упали с лошади. Да по правде сказать, вы, сударь, и сейчас еще совсем бледный.

– Продолжайте, Тереза,– сказал Филипп.– Ваш рассказ меня очень заинтересовал, и к тому же я хочу узнать, как было выполнено мое поручение. Так, значит, к вам приехали вчера. А в котором часу?

– Около четырех дня.

– Около четырех дня… И вы, разумеется, были здесь?

– Да, сударь.

– А кто именно приехал сюда?

– Слуга в министерской ливрее.

Филипп Бейль удержался от восклицания.

– В министерской ливрее? Вы в этом уверены, Тереза?

– О, да, сударь! Тем более уверена, что он и приехал-то в министерской карете.

– Ага!

– Можно подумать, сударь, что вам это неизвестно!

– Нет,

конечно, известно; но я опасаюсь, что дело зашло слишком далеко… что они напрасно перепугали мою жену… А вы не слышали, что говорил этот слуга? Что именно он сказал?

– Он сказал, что вы, сударь, упали с лошади по дороге в загородный дом министра, но что беда невелика и если барыне желательно знать, что с вами, то министр прислал за ней одну из своих карет, а кучеру приказал немедленно отвезти ее к вам, сударь.

– Ко мне… понимаю… верно, верно, Тереза, но это еще не все.

– А что же еще?

– Барыня… что сделала барыня?

– Она бегом побежала в карету.

– И уехала?

– Ну, конечно!

– А… куда? – задыхаясь, спросил Филипп.

– Я не спрашивала об этом барыню.

– Тереза, здесь очень душно… Откройте окно.

Филипп тем временем набрался мужества и сил для того, чтобы взять себя в руки и скрыть от слуг этот почти позорный удар, нанесенный ему столь явным и наглым похищением жены.

Тереза, стоя неподвижно, смотрела на Филиппа.

– Быть может, зря вы, сударь, так рано возвратились,– наконец сказала она.– Не понимаю, почему барыня не приехала вместе с вами, коль скоро вам так худо.

– Можете идти, Тереза: я узнал все, что хотел знать.

Горничная направилась было к дверям, но Филипп окликнул ее.

– Я жду его сиятельство графа д'Энгранда,– сказал он.– Передайте Жану, чтобы он провел его сиятельство в мой кабинет, если я еще не вернусь к тому времени.

– Как? Вы хотите выйти из дому? Да Бог с вами, сударь! Разве это можно?

– Ступайте.

Тереза вышла.

Филипп встал. Он цеплялся за некую надежду.

Несмотря на то, что еще было утро, он бросился к маркизе де Пресиньи, но узнал только то, что накануне вечером маркиза уехала за город.

Утратив последнюю надежду, Филипп вынужден был вновь вернуться к той мысли, которая возникла у него, когда он расспрашивал Терезу.

Мысль эта заключалась в том, что его жена попала в западню, которую поставила ей Марианна.

Марианна, оказывается, жила в Буленвилье; значит, в Буленвилье она и завлекла Амелию. Сомнений тут почти и быть не могло.

Вернувшись домой, он застал у себя в кабинете графа д'Энгранда, который ждал его.

Граф бросил на Филиппа удивленный взгляд.

– Вы постарели, мой друг!– сказал он.

– Постарел? – пробормотал Филипп.

– Ого! Посмотрите-ка на себя в зеркало: вы бледны как мертвец! Дорогой зять, я не советовал бы вам слишком часто проводить ночь за игрой. Я принес вам четыреста луидоров – вот они.