Женская месть
Шрифт:
– Ну че, – говорил в лифте Кудряшов,– одинокая бабенка. 40 лет. В анамнезе никаких мужей-детей, одни посещающие мужчины. Гаданием промышляла. Экстрасенсорикой. Не смотри на меня, как солдат на вошь – так сказала бы моя бабушка. Гаданием. На картах. И – лечила. Привороты – отвороты и прочая хренотень. Очереди к ней были – с первого этажа тянулись по черной лестнице вплоть до ее 14 -ого. Соседи роптали – так она запретила клиенткам пользоваться лифтом – только пешком. Ведьма! Соседи при Советской власти участковому анонимки писали. Но лично подтвердить
– Уже семь утра,– сурово прервал Воротов Славкино канюченье, – ну хоть что-нибудь ты узнал?
У двери квартиры номер 169 прохаживался круглолицый и усатый капитан Мальцев. После анонимного звонка на центральный пульт, принимающая соединилась с отделением полиции. Мальцев, дежуривший в ту ночь, добросовестно поднялся в указанную квартиру, прислушался у двери, нажал кнопку звонка. Никто не шелохнулся в недрах квартиры. Капитан поколебался еще немного – будить ли соседей, все же три часа ночи. Спустился вниз и на всякий случай обошел дом, чтобы заглянуть в окна квартиры на 14 этаже – может, свет есть или еще что… Тут-то и наткнулся на распростертое тело.
Понятые были беспристрастно спокойны. Будто на подобных процедурах им приходилось присутствовать каждый день. Во всяком случае, по пятницам еженедельно.
Звезду театра и кино, заслуженную артистку России Екатерину Померанцеву разбудил телефонный звонок. В трубке рыдали. Померанцева с трудом узнала Нинкин голос.
– Катя, Катя,– захлебывалась слезами Нинка, – Катя, Алевтина… Алевтина… Она ночью выбросилась из окна… Катя, ты слышишь? Ночью… Из окна… Ко мне полиция приходила… Из окна… Ночью…
Померанцева взглянула на будильник: часовая стрелка едва подбиралась к цифре 8.
– Если это было ночью,– холодно проговорила Померанцева, – чего ты сейчас-то рыдаешь?
И в сердцах грохнула трубку.
В квартире номер 169 не пахло – разило – обильно разлитыми дорогими духами.
Воротов велел экспертам взять воздух на пробы и мрачно уселся на кухне. Танцующей походкой подгреб Кудряшов:
– Сдаюсь, гражданин начальник, не бейте только ногами по голове – все скажу.
Разъяренный взгляд Воротова разбился о наивно просящий взор голубых Славкиных глаз.
– Хочешь говорить – говори.
– Если честно – чует мое сердце: шлепнули бабу во цвете лет.
Воротов и сам был уже в этом уверен, но из упрямства спросил:
– С чего бы это?
– Алевтина Григорьевна Коляда по образованию фармацевт. Ты видел когда-нибудь живьем этих душечек
Труп увезли, экспертная бригада, наконец, закончила работу и уехала. Капитан Мальцев проводил экспертов до лифта, вытер ноги о половичок и шагнул в сто шестьдесят девятую, захлопнув за собой дверь.
Воротов и Кудряшов, сидевшие по-прежнему на кухне, встретили его усталым молчанием. 8.25. Летнее раннее солнышко вовсю светило в окна.
– Щас, командир,– Кудряшов слегка потянулся, – щас опечатаем все. Печать при тебе?
Полицейский кивнул.
– Звонка ждем, – пояснил задержку Воротов, – ребята одну дамочку обещали вычислить. Перезвонят – и поедем.
– Я вот что еще хотел сказать, – робко начал капитан,– труп, принадлежащий гражданке Коляде…
Воротов поморщился, Кудряшов усмехнулся.
– Он очень тяжелый, труп-то, – продолжил Мальцев, – Потерпевшая женщина в теле была.
– Вывод напрашивается? – подмигнул Кудряшов.
– Напрашивается, – расплылся в счастливой улыбке полицейский, – если это убийство, то убийцей должен быть физически крепкий мужчина.
Соловьиная трель звонка не дала капитану развить свою гипотезу. В дверь звонили. Воротов удивленно показал на часы – 8.30. Кудряшов вопросительно глянул на капитана.
– Может, что забыли? – прошептал тот.
Кудряшов мягко проследовал в прихожую. Встал боком и резко рванул дверь на себя, прикрываясь ею, как щитом.
– Ау, Алевтина-а-а, – запел на пороге теплый баритон.
В дверном проеме нарисовался небольшого росточка человек, имеющий фантазию в свои “хорошо за сорок” носить пиджак в крупную клетку и платок в огурцах – на шее. В руках у пришельца был букет роз, в глазах – игривая веселость.
Воротов выглянул с кухни и приветливо пригласил:
– Проходите.
Улыбка стерлась с лица пришельца. Кудряшов обнаружился за его спиной и закрыл дверь.
Пришелец растерянно обернулся:
– А где Алевтина? – губы его двигались беззвучно.
– Где ж ей быть? – сурово произнес Кудряшов, – Прошу. – И указал широким жестом вглубь квартиры.
Человек с платочком на шее засеменил, следуя указанному направлению. Завидев форму капитана, попятился. Кудряшов мягко подтолкнул его в спину:
– Чай не бандита увидел – полицейского, чего пугаться?
Воротов, поколебавшись секунду, достал свое удостоверение и представился.
Пришелец потянул носом воздух:
– А чем здесь пахнет? А что, собственно, случилось?
– Нам бы хотелось знать ваше имя,– Кудряшов продолжал стоять у него за спиной.
– Леонид.
На круглом, чуть тронутом мефистофельской бородкой лице, заискивающе заплясали глаза.
– Почему же вы, Леонид, больше не спрашиваете, где Алевтина Григорьевна? – Кудряшов мрачно выдвинулся вперед.
– Я не знаю… Я жду, когда вы мне скажете.