Женские причуды

Лессинг Стефани

— Хлоя, я знаю, что ты здесь. Хлоя!!

Я выскакиваю со степлером в руках.

Это Стэн. В смокинге. Вылитый Бонд. Джеймс Бонд.

— Ты меня до смерти напугал! Я думала, это убийца.

— Почему?

— А кто бы еще мог знать, что я здесь?

— Зачем ты сдалась убийцам?

— Вдруг Руфь наняла?

— Если так, тебе повезло, что я добрался первым. Я искал тебя на балу, и тут услышал краем уха, что ты до сих пор работаешь.

У меня колотится сердце, по спине течет пот. И не только потому, что я решила, будто

меня идут убивать. У Стэна через руку перекинуто самое прекрасное черное шелковое платье, которое только можно представить, и я почти уверена, что оно для меня.

— Это для меня?

— Может быть.

— Нет, серьезно, зачем ты его принес?

— А ты не хочешь пойти на бал?

— Хочу, но где ты взял это платье?

— В одежной кладовке. Оно твое… на сегодня.

— Одежду из кладовки носить нельзя.

— Кто сказал?

— Руфь.

— Эта ненормальная?

— Эта ненормальная — моя начальница и может здорово испортить мне жизнь, если захочет.

— И вот еще…

Стэн протягивает мне розовый фланелевый мешочек на затяжке. Я открываю его и вытаскиваю лакированную туфельку с ремешком и розовой бархатной подкладкой.

— Где ты их взял?

— Одна моя приятельница сделала их для меня… то есть для тебя.

— Приятельница, которая шьет тебе обувь?

— Только эту пару. Она сделала мне одолжение.

— Как зовут твою приятельницу и как ее найти?

— Эмма Хоуп. Она живет неподалеку от Кингз-Роуд в Лондоне.

Я продолжаю стоять, хотя колени просто подгибаются. Глазам своим не верю. Я вытаскиваю из мешочка вторую туфлю. Держу в руках собственное детство. Самое яркое воспоминание лежит на ладони, настоящее, невероятно прекрасное… У меня нет слов. Все равно, что играть во взрослых наоборот.

— Они точно такие, как помнятся мне… Как она догадалась? — шепчу я.

— Я повторил все, что ты сказала тогда в кладовке, и, видимо, она верно поняла. У них даже перламутровые пуговицы. Перламутр настоящий. В твоих, наверное, был искусственный, верно?

— Разумеется. Эти туфли даже лучше тех, что были у меня в детстве.

— Примерь их.

Я снимаю с пуговки черную шелковую петлю и осторожно натягиваю туфельку. Сидит как влитая. Интересно, какого она размера? Провожу по мягкой кожаной подошве. Невероятно новая. Потом я надеваю вторую туфлю. Вот оно, совершенство. Закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, какие чувства наполняли меня, когда мама разрешала надеть парадные туфли. Я кажусь себе принцессой.

— С другой стороны, платье должно вернуться в кладовую во вторник. Оно отправится в Италию на выездную фотосессию. Взгляни, не длинновато? Модель, на которую его шили, ростом пять футов десять дюймов.

— Минуточку. Ты пришел сюда, зная, что я здесь… а туфли и платье при тебе случайно? Не понимаю. Надеюсь, мне все это не снится. Я ужасно огорчусь, если туфли окажутся ненастоящими.

Приходится снять подарок, чтобы получше разглядеть.

— Платье я захватил перед

тем, как спуститься за тобой, а туфли заказал в тот же день, как ты мне их описала. Они лежали у меня в столе, я дожидался подходящего момента.

— Подошел бы любой момент. Не думала, что ты меня тогда слушал… Надо же, сколько ты хлопотал из-за меня, и какие неприятности можешь нажить, позволив мне надеть это платье до съемок…

— Не беспокойся за меня. Все в порядке. Надевай.

Я протягиваю ему туфли и позволяю перекинуть платье мне через руку. Оно куда тяжелее, чем казалось с первого взгляда. Я направляюсь к женской уборной.

— Ты выходишь, чтобы переодеться? Ты представляешь, сколько моделей переодеваются при мне каждый день?

— Я не модель.

А еще на мне колготы. Никто не должен видеть меня в колготах. Зрелище не для слабонервных.

И тут звонит телефон.

— Туалет заперт, — говорит Стэн, отворачиваясь от меня, чтобы взять трубку. Он сидит на краю моего стола спиной ко мне и снимает смокинг.

Какое на мне белье? Боже мой!

Я в одно мгновение натягиваю платье и начинаю снимать из-под него свою одежду. Когда Стэн поворачивается, я уже вылезаю из юбки, остается только застегнуть молнию на спине.

— Застегни меня, пожалуйста.

— Тебе звонит некая Зоя, и ты здорово выглядишь.

Я хватаю телефон, а Стэн застегивает молнию у меня на спине. Приходится объяснить Зое, что я позвонила ей, потому что решила, будто в здании убийца, но он оказался другом, и сейчас я не могу разговаривать, потому что переодеваюсь. Как ни странно, ей хватает моих объяснений, во всяком случае, сестра произносит: «Думаю, подробности ты расскажешь потом», — и вешает трубку.

Платье из чистого шелка. Шифоновые бретельки свободно свисают с плеч. Оно плавно расширяется книзу, спадая с бедер потоками дождя. Работа настоящего гения. Я в нем почти незаметна. Можно было и не снимать одежду — все равно бы легко застегнулось.

Я поворачиваюсь к Стэну и слегка кручусь, ожидая его реакции. Вечно забываю: мужчины не хлопают в ладоши.

Вместо этого он прижимает одну руку к сердцу, а другой затягивает меня к себе на колени и шепчет в ухо: «Прекрасная Хлоя».

Стэн так произносит последние слова, что мне хочется броситься к телефону и поблагодарить маму за то, что та дала мне такое имя. Обнимаю его за шею, и тут он говорит:

— Встань-ка. Хочу еще раз посмотреть, как ты в нем крутишься.

Через пару секунд я поднимаюсь, еще раз кручусь и иду к зеркалу. Платье невероятно шелестит при каждом шаге. Воистину королевский подарок, пусть и на один вечер. Потом я делаю шаг назад. Оно не только слишком широкое, но еще и длинно мне по крайней мере на восемнадцать дюймов. Я разглядываю себя в этом невероятном платье, прикидывая, сколько часов работы потребуется, чтобы уменьшить его до человеческих размеров.

Стэн видит выражение моего лица в зеркале и смеется.