Женское начало
Шрифт:
– Как же ты вспомнила его? Ведь столько лет прошло. Да и видеть его ты могла только мельком, ведь ты сидела в машине.
– У меня отличная зрительная память. Ты же помнишь, Яна, я в студенческие годы в изостудию ходила.
– Ты думаешь, что Олег специально подставил Павла и все, что произошло с ним, не случайно?
– Т-с-с, – прижала палец к губам Катерина. – Забудь, что я тебе сказала, это же только мои догадки, я ничего не знаю наверняка. Может, и к лучшему, что Павла тогда задержали, ведь могли бы и убить за товар, если бы ему удалось пересечь границу. А кстати, вон и жена Павла в нашу сторону направляется – какой у нее недобрый взгляд! С ней надо быть начеку.
Яна
В это время в комнату зашла Марта и объявила, что всем пора пройти в столовую, начинается главная часть. Гости поспешили на призыв и, громко двигая стульями, стеснились вокруг уставленного яствами стола. Последовали поздравления и тосты. Друзья называли мужа и жену Палеев идеальной супружеской парой и намекали хозяевам, чтобы те не забыли пригласить их на серебряный юбилей.
Марта в своем зеленом платье, отделанным белым кружевным воротником – фартук она наконец сняла – охотно позировала перед фотоаппаратами. Но Борис был невесел: подготовка к празднику утомила его. Он и вообще неважно чувствовал себя в последнее время: плохо спал, много работал. Он понимал, что взвалил на себя непосильное дело – клуб цигун для инвалидов. Но так хотелось быть полезным членом общества. А вокруг него сейчас шумели здоровые, веселые люди. Все они теперь вступили в возраст зрелости, все нашли себя, все преуспевают в той или иной сфере. Борис еще раз окинул проницательным взглядом всех гостей. Даже Яна, прежде выглядела несчастной, забитой, а теперь вон какая стильная дама. И его Марту годы будто не брали – тридцать семь, а все такой же живчик, подвижная, как девчонка. На ее плечах и уход за ним, и работа в клубе, а ей все нипочем. Он хотел повернуться к жене и погладить ее колено, но вместо этого схватился рукой за сердце и обмяк в своем кресле: голова упала на грудь.
Марта, заметила, что мужу плохо, выбежала из комнаты, быстро вернулась, сделала инъекцию, ловко введя шприц в плечо. Борис пришел в себя, в недоумении поморгал глазами, не сразу понял, что с ним произошло. Жена отвезла его в спальню, и это стало для гостей сигналом: пора расходиться.
Яна с Евгением, как пришли, так и ушли вдвоем.
2
В одну из пятниц страсти на бирже затихли к полудню, Яна освободилась пораньше. В эти дни она снова оказалась предоставлена сама себе, так как Евгений уехал на регату, посвященную открытию гребного сезона – снова шлюпка заменяла спортсмену женщину.
Оставив свой «пежо» около дома в гараже, Яна решила пройтись пешком до магазина. Ярко светило солнце, небо отдавало забытой голубизной, а влажная, освобожденная из-под снега земля дышала жизнью. Впервые Яне захотелось прогуляться в парке, она подумала, что третий год живет рядом, но ни разу туда не выбралась. При том, что и Марта настойчиво звала ее посмотреть, как они с Борисом проводят на природе занятия группы цигун.
Яна отнесла продукты домой и оделась полегче: сбросила надоевшие за зиму брюки и куртку и натянула мини-юбку, накинула сверху белый плащ с пояском и снова вышла на улицу. Быстрым шагом, спрямляя дорогу сквозными дворами, она устремилась в парк – светлая и легкая, как первая весенняя бабочка. Через десять минут женщина оказалась в другом мире, размеренном и неторопливом.
Яна остановилась на развилке дорожек перед небольшим холмом, раздумывая, куда свернуть. Марта говорила ей про какие-то
– Яна! Ты не узнаёшь меня?
Голос, повышенный на букве «ё» показался знаком, но Яне трудно было свести воедино два портрета: розовощекого, улыбчивого инструктора фитнеса и небритого, в нескладной робе мужика с граблями. И главное – тот был молод и свеж, а этот казался стариком: лоб его прорезали глубокие морщины. Работник улыбнулся, и хотя во рту не хватало нескольких зубов, Яна узнала его по ямочкам на щеках.
– Паша! – охнула она.
Павел широко расставил руки и крикнул:
– Давай, жми сюда! Слабо?
Яна мелко засеменила на каблуках – вниз по склону холма и почти упала в расставленные объятия.
Ощутив у своей груди хрупкое тело девушки, Павел растерялся и опустил руки. На ее белом плаще остались темные отпечатки его пятерни. Он виновато отступил на шаг:
– Что, страшен как черт? А ты почти не изменилась, укротительница цифр, разве что стала еще красивей. Тебе идет русый цвет волос, да и светлый плащ тоже. Я запомнил тебя в чем-то черном.
Яна подтянула ослабевший при беге поясок плаща, заметила на рукаве пятно. Стряхивая пальцами налипшую землю, спросила:
– Давно работаешь здесь?
– Второй месяц пошел. А ты, слышал, преуспеваешь: квартиру купила, машину. На личном фронте тоже порядок?
Павел заставлял себя держать бодрый тон – почему-то не хотелось предстать перед этим воздушным созданием в своей нынешней привычной угрюмости.
Яна не знала, что ответить, теребила пряжку на кушаке. Павел продолжал поддерживать разговор:
– Ты какими судьбами здесь? Еще ведь рабочее время! Или у вас, финансистов, свободный график?
«А он немало знает обо мне, видно, интересовался», – подумала Яна, и от этой мысли ей почему-то стало жарко. Она ослабила пояс, сняла его вовсе и распахнула плащ. Вряд ли она осознавала, что теперь еще сильнее зацепит внимание Павла, – ее мини-юбка была значительно короче плаща. Однако в голосе ее появились легкомысленные нотки:
– Как солнце сегодня припекает! Работать совсем не хочется. Устроила себе выходной, позднее наверстаю. Кстати, я ведь пришла посмотреть, как Палеи с группой цигун проводят тренировку. Марта говорила – где, только я заблудилась на этих дорожках.
– Да вон, рядом, за тем павильоном. Их группу с другими не спутаешь: то, как журавли, на одной ноге стоят, то изгибаются, как кошки.
– А ты надолго сюда устроился?
Павел не успел ответить. К нему уже направлялась крепкая, горластая бригадирша, на ходу осыпая его руганью: