Жентиль и Плюшевый Мишка. Самое начало

Фо Анъе

Не заезжая в центр города, автобус свернул в район, построенный много лет назад, в середине прошлого века. Малоквартирные двухэтажные дома с растрескавшейся штукатуркой чередовались с деревянными одноэтажными хибарами на нескольких хозяев. Невзрачный блеклый пейзаж иногда разбавляли магазины-стекляшки с яркими вывесками и немытыми окнами, да расположенные вдоль дороги жидкие кусты и скрючившиеся узловатые деревья. На обратной стороне дороги, по широкой грунтовой обочине бежала серая стая собак, лая на автобус. «Им, наверное, тоже скучно – они так развлекают себя…» – подумал Казимир, оторвавшись от безрадостных размышлений. Не успел мальчик закончить свою мысль, как внезапно автобус дернулся, громко хлопнул, выпустил неприлично большое облако дыма и замер без признаков жизни. Испуганный водитель в оранжевом светоотражающем жилете и с огнетушителем, выбежал из кабины в салон. Пару раз туда-обратно пробежал по проходу. Бросил огнетушитель. Стал с

испуганным лицом дергать за дверь-гармошку. Освободив проход, мужчина во все горло заорал: «Все на выход! Спасайся, кто может!» Выбежал на улицу и спрятался за ближайшим деревом.

Переглянувшись, пассажиры начали нехотя покидать транспортное средство, ведь оставшийся маршрут придется преодолевать пешком, либо ждать следующего автобуса. Проскользнув между столпившихся у выхода, в основном, пожилых людей, Казимир выпорхнул на улицу. В лицо ударило летнее солнце, мальчик зажмурился. Когда глаза привыкли к яркому свету, он попытался сориентироваться на местности, но понял, что никогда не бывал в этом районе, даже не проезжал мимо. Подумав, мальчик решил пойти по ходу движения автобуса до ближайшей остановки.

Он шел по обочине дороги, поднимая облачка пыли там, где ступал. Несмотря на то, что время уже двигалось к вечеру, солнце продолжало жарить, и лишь проезжавшие мимо машины обдавали легким ветерком.

Пройдя пару десятков метров, Казимир услышал, что сзади часто перебирая множеством лапок, кто-то приближается. Он резко остановился, и, обернувшись, увидел свору серых собак. Животные тоже остановились и стали внимательно рассматривать человеческого детеныша своими черными глазами. В стае были собаки всевозможных размеров и внешнего вида. Одна была тощая и высокая с длинной нечесаной шерстью. Другая – длинная мохнатая и на коротких лапках, ее длинные уши были в пыли, так как их кончики фактически лежали на земле. Еще одна, со свалявшейся кудрявой шерстью была похожа на овцу. Рассматривать остальных Казимир не стал, просто развернулся и пошел дальше: «Похоже им просто любопытно».

Мальчик и собаки шли еще минут десять, пока вдалеке не показалась голубая металлическая остановка. Несмотря на усталость от жары Казимир оживился, ускорил шаг, а потом перешел на бег. Импульсивно повинуясь порыву, он не подумал, что может спровоцировать собак. Но собакам было все равно, они уже давно потеряли интерес к мальчику, переключив свое внимание на возвращавшегося откуда-то щуплого дедушку на скрипящем спортивном велосипеде.

Остановка была старая, настолько, что из-за бесчисленного количества окрашиваний, растрескавшиеся слои краски напоминали трещины на старых картинах, тех, что он видел на экскурсии с классом. Две стенки сооружения были сплошные, а та, что со стороны подъезжавшего автобуса состояла из крупных колец, согнутых из металлического прутка и состыкованных друг с другом с помощью грубой сварки. Изжелто-выцветшая табличка спереди наверху остановки гласила «Парк…», остальная часть надписи была стерта. «Что за парк такой?» – запыхавшийся Казимир заглянул за остановку. Высокая трава, а следом живой монолит из деревьев и кустарников, покрытых каким-то непонятным вьюном. Обойдя павильон, мальчик увидел узенький проход в густых зарослях, к которому от остановки вела еле заметная тропинка.

Он с осторожностью подошел к проему в стене из зелени. Изнутри потянуло прохладой и сыростью. «Это не парк, а какой-то лес посреди города. И тропинка, наверное, для всяких забулдыг или бродяг», – проворчал про себя Казимир. Отойдя на пару шагов назад, и оглядев зелень вокруг прохода, он увидел, что справа между листвы проглядывает что-то не совсем похожее на растительность. Аккуратно пройдя через высокую траву, мальчик раздвинул листья кустарника в том месте, где была брешь в зарослях. Вверх поднималась прямоугольная колонна из красного кирпича. С левой стороны в кладку были вмонтированы ржавые кованые петли, не державшие ничего. А вправо уходила затейливая ограда, обвитая сухими стеблями вьюна. «Значит это точно парк, только старый и забытый. Ненужный почти никому, кроме всякого сброда, да и то только, наверное, для всяких непотребных дел», – рассуждал Казимир: – «Прям как я сегодня, ведь, наверное, никто даже не заметил, что я укатил черт знает куда, из поселка». Мальчик не горел желанием идти в непонятное место, скрытое от глаз посторонних, да и вообще, кто там может обитать? Но любопытство взяло свое, и, вернувшись на тропинку, он прошел через спрятанные ворота в парк.

Вся территория лежала в тени огромных деревьев, мощными стволами, уходивших ввысь и смыкавшимися в купол раскидистыми кронами. Лучи солнца почти не проникали в парк. Кустарники и молодые деревья заполняли своими листьями пространство на среднем ярусе. На нижнем уровне господствовали любители дневного сумрака – огромные папоротники. Странно, но при таком количестве деревьев, не пела, ни одна птица, только иногда откуда-то из глубины парка доносились одинокие выкрики ворон, разбавлявшие шепот шуршащей

листвы. И еще казалось, что кто-то очень маленький и легкий быстро пробегает, шурша ногами, по пологу из прошлогодней листвы и мелких трав. Если бы не такое странное звуковое сопровождение, прохладу парка, в которую окунулся Казимир после уличной жары, можно было бы назвать расслабляющей. Мальчик шел по узкой дорожке, аккуратно ступая по неровным, иногда скользким ото мха, булыжникам, периодически жалясь голыми лодыжками о вылезшие непонятно откуда кустики крапивы. Конечно, это его немного раздражало, но так интересно было узнать, что там дальше. Постепенно заросли по обоим краям дорожки начали расступаться, и она превратилась в полноценную аллею. Теперь можно было не следить за подло кусавшейся травой, а сосредоточиться на изучении парка.

Из зарослей папоротника беспорядочно торчали статуи детей в странных головных уборах и завязанных вокруг шеи платках. Волосы и одежда у ребят развивались как будто на ветру. Еще были сценки, где дети кормили или гладили оленей. Из-за того, что серебряная краска, которой были покрыты фигуры, потрескалась или облезла, они казались грязными. Иногда попадались круглой формы беседки с черепичными крышами. Дерево, из которого они были сделаны, от времени и влаги потемнело. Но кое-где еще остались чешуйки зеленой краски, когда-то покрывавшей постройки. За кущами иногда можно было разглядеть столбы фонарей очень странной формы, с плафонами похожими на перевернутую тарелку и цилиндрической штукой сверху.

Казимиру хотелось подойти к каждой статуе, разглядеть повнимательнее все детали: «Что это за дети, и почему им поставили памятники? Может там есть табличка?» Однако любопытство в этот раз не могло победить страх быть ужаленным крапивой не только в ноги, но и в лицо, и в руки: «Еще, небось, и через футболку «укусит». Наверняка там ее целая куча растет». Мальчик шел уже достаточно долго, а парк все не заканчивался. Он должен был бы уже устать, хоть немного, но почему-то идти становилось легче. Также Казимир отметил, что вместо статуй детей и животных, теперь над волнистой темно-зеленой гладью возвышались изваяния воинов и мужчин в длинных платьях с венками на головах. Точнее это был один и тот же человек, но в разных костюмах и позах. Еще мальчик отметил, что его шаг значительно ускорился, будто что-то затягивало его вглубь парка. Несколько шагов и он почти бежал. Теперь-то стало понятно, в чем дело. За изучением ландшафта он не заметил, что дорожка постепенно начала спускаться под гору. Не успел он подумать об этом, как угол стал еще круче, как будто кто-то наклонял весь парк, и мальчику пришлось перейти на бег. Дорожка кренилась все сильнее и сильнее, и Казимир уже еле успевал переставлять ноги, чтобы не упасть. Окружающий идиллический зеленый пейзаж превратился в смазанную кашу, а размеренный шелест листвы в бешеный стук сердца. И вдруг все замерло и повисло – правая нога мальчика споткнулась обо что-то, торчащее между булыжниками мощеной дорожки. Чтобы хоть как-то уберечься от падения, Казимир рефлекторно выставил руки вперед. Но он не полетел дальше, а просто шмякнулся вниз, стукнувшись коленками, локтями и лбом.

Было так больно и обидно, что Казимир заплакал. Непонятно за что было хвататься: ушибленный лоб или суставы. Он хотел сжаться в клубок, обняв колени, и спрятать лицо за ними, но что-то крепко держало правую ногу и мешало ей двигать. С трудом перевернувшись на спину, мальчик приподнял голову и посмотрел на лодыжку – толстая ржавая проволока, как змея, обвила голень почти до самого колена. «Откуда она вообще здесь взялась, эта чертова проволока?» – возмущенно крикнул он, и, забыв о разбитых коленях, начал яростно дергать правой ногой, помогая левой освободиться от ловушки. Но это не очень помогало. Пришлось сесть и начать выпутываться руками. Дело пошло лучше, однако проволока продолжала сопротивляться, и каждый раз норовила опять закрутиться вокруг щиколотки. Кое-как разобравшись с железкой, мальчик встал и начал отряхиваться. Наклоняться было тяжело, болела голова и ушибленные части рук и ног.

Справившись с нелегкой, в его физическом состоянии, задачей Казимир выпрямился и огляделся. Все вокруг как будто изменилось. Конечно, это был все тот же тенистый парк, но, во-первых, местность снова стала ровной. Во-вторых, вместо невпопад расставленных статуй, вдоль аллеи располагались невысокие колонны с абсолютно одинаковыми бюстами, одного и того же мужчины. Дорожка заканчивалась у ветхого деревянного двухэтажного строения цилиндрической формы.

Прихрамывая, мальчик подошел к сооружению. Облицованное короткими дощечками, прибитыми елочкой, оно, видимо, много лет назад было зеленым, как, впрочем, и все постройки в парке. Первый уровень был оформлен декоративными арками с деревянными колоннами, а в центральном своде был вход. На втором – располагались лишь маленькие квадратные оконца без стекол. Наверху по периметру крепились копья с горизонтальными жердочками, с которых свисали сильно потрепанные выцветшие тряпки непонятного цвета. Еще поверху проросли маленькие деревца.