Жернова
Шрифт:
— Он не на секунду не собирается ее утрачивать, Ваша светлость, — хмыкнул Советник, — считая, что останется фактическим властителем Лаара, царствуя вместе с королевой Элмерой, а его дочь, выйдя замуж, станет королевой лишь формально… И это так. Но лишь до поры до времени.
— … До поры, до времени… — повторил Ларс, крутя элементы головоломки, и усмехнулся, когда из правильно сложенного ромбододекаэдра зазвучала механическая мелодия старинной песенки. — Слышал, Гуннар… Господин Тайный Советник прочит тебе большое, прямо таки, многостороннее, будущее…
Магнус Первый чуть нахмурился, с удивлением посмотрев на «поющую» головоломку в руках племянника, затем перевел взгляд на сына, прищурив серые глаза и о чем-то напряженно размышляя:
— Ну что же…
Глава 15. Колесо
Первые дни и недели в Казаросса слились в нескончаемый тяжелый сон, который не прерывался ни на минуту. Следующие были не лучше, а многие и хуже, но именно первый месяц изнурительного напряжения всех сил на грани смерти врезался в память бесконечным кошмаром.
Ежедневные дрессировки в воде и на берегу продолжались с зари до сумерек с получасовыми перерывами на скудные перекусы сырными лепешками и кислым молоком, — «чтоб брюхо при выдохе втягивалось аж до позвоночника, оно должно быть пустым», часто повторял Джерг Риган.
Когда солнце тонуло за горизонтом, их вели обратно — во мглу подземелий, и, только тогда слуги приносили в тазах обильный «вечерний корм» — вареную чечевицу с мясом, ячменную кашу, масляный хлеб и разбавленное кислое вино. В первые недели, прежде чем замертво упасть на жесткий топчан, Бренн с закрытыми глазами пихал в рот ложку за ложкой, заставляя себя глотать корм, заливая его вином, и опять глотать. Иначе — выжить, да еще и по его задумке — стать сильнее, было невозможно. Раз за разом он находил в себе силы встряхиваться, как Самсон, искупавшийся в морских волнах, и твердить себе, что он все еще жив и даже не покалечен… хотя тело, сплошь исхлестанное бичом, было покрыто свежими и подживающими ожогами.
Акулий Хрящ быстро наращивал темп дрессировок, до предела усложняя задания. Разминка всегда начиналась с бега, растяжки, прыжков и кувырков. Потом порхов гнали над углями по брусьям, которые ставили все выше, а искрящиеся красным черные дорожки вдоль них становились шире.
Наставник заставлял их нырять со связанными руками, хватать со дна ртом мелкие камни и поднимать их на поверхность. И, к сожалению, Микко оказался прав — теперь и в воде, и на суше свежаки постоянно несли на себе дополнительный груз в виде грузовых колец на поясе и на ногах. Каждый день Бренну приходилось, задерживая дыхание, бежать с утяжелителями по нижним ступеням бассейна, проталкиваясь сквозь толщу воды.
Теперь при выполнении заданий на Скотном дворе и в бассейне Бренн использовал учебное тупое оружие из дерева с железной сердцевиной, причем оно было гораздо тяжелее боевого меча, трезубца или копья. Все чаще приходилось драться под водой с другими парнями и на кулаках, и с тренировочным мечом. Травм становилось больше, но Бренн понемногу набирался опыта, и проигрывал все реже, однако справиться с Гайром и с Костой ему не удавалось.
— Живец или кортавида-надводник имеет дело с хищными рыбами-летунами, и чаще всего использует рубящий удар, чтобы выпотрошить их «в полете», пока они не вцепились ему в глотку или не сбили с ног… — объяснял Акулий Хрящ. — А под водой кортавида-ныряльщик обычно применяет короткий удар — колющий, тычковый или секуще-режущий. Долгий удар с замахом небезопасен даже на суше, поскольку боец открывается для встречной атаки, и уж тем более может стать роковым в воде, замедляющей движение. И потому, чем короче удар, тем скорее он достигнет цели и нанесет смертельную рану врагу. Если же ныряльщик начнет замахиваться… его сожрут!
С полудня дрессировки проходили в Колесе. Так называли сложную механическую конструкцию в отдельном бассейне, подобную той, что использовали в Аквариуме, только раза в три меньше. От небольшой центральной площадки, закрепленной на мощных опорах, в стороны веерной спиралью расходились обрезные доски и брусья не шире ладони, установленные на разных уровнях. Одни выступали из воды на локоть, другие были затоплены, третьи — поднимались на высоту человеческого роста. На небольших площадках, устроенных
Вместо «общения» с живыми смертоносными существами, свежаки тренировались на «рыбных куклах» — муляжах, обтянутых высушенной акульей шкурой. Сухая жесткая чешуя даже при скользящем касании оставляла на коже глубокие ссадины, и это заставляло Бренна дополнительно напрягаться и изворачиваться чтобы избежать ее прикосновения.
Для игр с рыбными куклами применялись особые механизмы, смонтированные над Колесом. При его вращении многочисленные муляжи, заменяющие живых хищников, опускались, поднимались и раскачивались, меняя направление и скорость движения. Чтобы свежаки не расслаблялись, на конце длинного рыла «куклы» торчали железные шипы, которые при ударе оставляли на теле неглубокие, но болезненные кровоточащие ранки — «рыбьи поцелуйчики». Бренн, как и остальные, с ног до головы был покрыт «поцелуйчиками» и ссадинами от колючей оболочки кукол. Очень часто стремительный сильный удар «рыбы» просто сшибал с ног, и сорвавшись, Бренн летел в воду. А на Колесе от каждого свежака требовалось одно — не падать и нанести как можно больше ударов по муляжам, уворачиваясь от их рыл любым способом.
Над водной поверхностью на горизонтальных перекладинах и поворотных рычагах были закреплены «подвески» — жерди, канаты и кольца, болтающиеся на разной высоте. Подпрыгнув и схватившись за них, порхи могли на несколько секунд зависнуть над «полем боя», поджав ноги и избегая атак хищников. Самые ловкие умудрялись таким образом даже перелетать с одной площадки на другую, если могли сильно оттолкнуться или раскачаться. Чтобы свободно пользоваться подвесками, Бренну не хватало роста, и он злился, ведь чем выше поднимешься над водой, тем дальше окажется твоя задница от рыбьих зубов. И он старался не избегать нагрузок при прыжках и беге, чтобы восполнить недостаток роста умением прыгать выше и дальше, чем рослые старшие парни.
По массе, размеру и форме рыбные куклы почти не отличались от летучих и прыгающих морских тварей, которых Джерг Риган показывал в подводных клетках, терпеливо перечисляя их особенности и повадки. Бренн впервые в подробностях рассмотрел легендарных рыб, которых доставляли из морей Хибэя и Мадальгара. Они во многом походили на своих сородичей из Лютого океана, но были гораздо крупнее, агрессивней, а главное — имели мощные крылья-плавники.
— Даже обычные химеры угрожают человеку, если нападают втроем или вчетвером, — Хрящ указал на метровую рыбину с широким рылом и лупатыми, похожими на яичный белок, глазами. — Своими загнутыми, похожими на акульи, зубами, тварь, как бритвой срезает кусок мяса, и неудачник гибнет от невыносимой боли и потери крови. Ну а летучие мальдагарские особи, помимо зубов, могут разодрать тело шипом на хвосте. А если живец растеряется, зевало раззявит, то крупная тварь собьет его с ног… и он голубком полетит прямо в пасти ее товарок, алчущих свежего мясца…
Бренн с внутренним содроганием разглядывал будущих «врагов», их суженное к хвосту тело, безобразно огромную голову и длинный бичевидный хвост с острым шипом на конце. В соседней клетке, вызывая опасливое омерзение, зигзагом двигались длинные тела метровых мурен с кожей, покрытой буро-лиловыми, болотными и желтовато-ржавыми пятнами. Хорошо просматривались широкие, похожие на крылья, грудные плавники, а сзади еще один — жесткий широкий, со множеством лучей.
По знаку сургача слуга швырнул сквозь решетку несколько крупных кусков мяса, и вмиг челюсти мурены широко раскрылись как у змеи, показывая треугольную острозубую пасть. Из тьмы глотки резко выдвинулась вторая пара челюстей, и Бренн вздрогнул от неожиданности. Он слышал, но никогда не видел, как именно охотятся мурены. Глоточные челюсти сомкнулись на куске кровоточащего мяса и потащили добычу в пищевод. Бренн застыл, поглощенный движениями рыбы, — чтобы запомнить, чтобы знать… чтобы самому не стать добычей.