Жертва без лица
Шрифт:
Это – другой случай. Во всех отношениях другой. Его никогда не предадут забвению. Наоборот, он отпечатается в сознании миллионов и миллионов, и его имя никогда никого не оставит равнодушным. Процесс уже в полном разгаре. Информация о сенсационных убийствах распространилась далеко за пределами Швеции, и последние сутки CNN все время говорили об этом как об одной из своих главных новостей.
А ведь пока было известно только о шести убитых. Что они скажут, когда найдут еще пятерых, с которыми скоро будет покончено? Когда все поймут, что никто не мог быть в безопасности, даже если переехал из Сконе в Осло или случайно
Он так близко подошел к цели, как когда-то даже и мечтать не смел. Последние годы он внушал себе, что ему все удастся и что альтернативы нет. Что это естественное и совершенно логичное следствие всех его скрупулезных приготовлений. И только теперь он осмелился признаться самому себе, каким был наивным и как ничтожны были его шансы. Но сейчас это более или менее свершившийся факт. Он бежал дистанцию и впереди видел финишную ленточку.
У него осталось девять человек. Девять человек, к которым по первоначальному плану он должен был прийти ночью домой. К одному за другим. По его расчетам, на все про все должно было уйти пять часов. Теперь обстоятельства полностью изменились.
Теперь все девять были заперты в одном помещении.
И он вместе с ними.
Он попытался притвориться, что спит, но ему было трудно скрыть улыбку. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Словно Бог испытывал его на прочность и теперь наградил его, расстелив перед ним красную ковровую дорожку. Его впустили в святая святых без всяких проблем.
Похоже, никто даже не подозревал, что он не тот, за кого себя выдает. Усы сделали свое дело, и свернувшаяся кровь вместе с контактным клеем сработали лучше, чем можно было надеяться. К тому же он хорошо играл свою роль и был поражен, как легко все шло, учитывая, что у него совсем не было времени на подготовку.
Было бы естественным вести себя тихо и производить как можно меньше шума. Держаться в тени и позволить остальным занимать места. Как он всегда делал. Но стоило ему сесть в машину, как он решил действовать наоборот. Говорить. И первый раз они слушали. За последний час он говорил со своими бывшими одноклассниками больше, чем за все школьные годы.
В то время, когда он к ним обращался, они едва отвечали. Сейчас все по-другому. Теперь они охотно рассказывали о себе. О детях и семейной жизни. О разводах и изменах. О карьере, которую сделали в компании «Эрикссон», и о последующем увольнении. И теперь они опять сидят за партой и учатся составлять резюме. О разрушенных надеждах и депрессиях, новых ванных на открытом воздухе и процентах по ипотеке.
Все они думали, что знают, с кем говорят. На самом деле, они не имели ни малейшего представления. Как же он наслаждался. Рассказы об их никчемных маленьких неудавшихся жизнях звучали для него как музыка и служили эффективным лекарством от многолетней зависти. Зависти ко всем одноклассникам, всегда таким счастливым, и ко всему тому, что было у них и никогда не будет у него.
Его всегда удивляло, как все остальные могут быть такими самоуверенными. Все, кроме него самого. С какой легкостью они сыграли бы главные роли в фильмах о самих себе. Теперь его это не удивляло. Теперь все по-другому. Они поменялись местами. Теперь они всего лишь статисты в фильме о нем. Команда неудачников. Серая безликая масса с такими неинтересными жизнями, что он удивлялся,
Нет никакого сомнения, что большинству из них он окажет неоценимую услугу, положив всему этому конец. Если бы у них была возможность, многие наверняка бы потом поблагодарили его. Теперь у их бессмысленных маленьких жизней, по крайней мере, будет осмысленный финал. Они превратятся в еще один крестик. В цифру, сложенную вместе с другими цифрами в сумму, от которой никто не сможет защититься. Никто никогда не брал весь свой класс целиком.
Никто.
Еще девять, и он завершит свое дело.
Двадцать из двадцати.
Большинство даже ничего не заметит. Один укольчик – и через несколько секунд все будет кончено. Некоторые наверняка попытаются оказать сопротивление, но это ничего не изменит. Исход будет тот же.
Двадцать из двадцати.
В течение нескольких часов все будут считать, что их девятнадцать, что есть один выживший. Тот, кому удалось защититься и воткнуть шприц в преступника. А именно герой Сет Корхеден. И пока они в суматохе разберутся, что и Корхеден мертв, он уже будет далеко. Посмотрим, кого он назначит на роль преступника.
Сейчас все погасили свои прикроватные лампы, и он слышал, как кто-то открыл крышку своей каппы, кто-то снял колготки, а кто-то выдавил таблетку из упаковки. Через пятнадцать минут все будут спать. Наручные часы показывали двадцать минут четвертого, и он чувствовал новый прилив энергии с каждым тиканьем секундной стрелки.
Уловив бряцание ключей, он не мог понять, что это значит, пока не услышал, как открылась тяжелая металлическая дверь. Не шевелясь, открыл глаза и увидел, как два надзирателя внесли еще одну кровать и поставили ее в ряд напротив него. Будет еще один? Он ничего не понимал. Все уже здесь.
Он увидел, как они стелют постель и ставят стул. Может быть, для кого-то из надзирателей? Само по себе это не представляет особой проблемы. Ему только придется выждать еще как минимум полчаса.
Оказалось, что его подозрения ошибочны. Они ввели мужчину, но в темноте он не разглядел, кто это. И только когда мужчина снял куртку и показался лечебный воротник, до него дошло. Но он по-прежнему ничего не понимал. Это действительно Фабиан Риск сидит на кровати и обводит глазами комнату?
У Риска не было ни малейшей возможности выбраться самому. Единственное разумное объяснение – они нашли его укрытие, что, в свою очередь, означает, что его опознали. Он не мог понять – как?! Об отпечатках из машины он позаботился. Разве нет? Или были еще отпечатки?
Он закрыл глаза и сделал усилие, чтобы не подавать вида, что сна у него ни в одном глазу, а сердце бешено колотится. Как же ему хотелось подбежать к этому мерзавцу и всадить в него шприц. Покончить с ним раз и навсегда. Но не получится. Пока что. Сейчас надо лежать с закрытыми глазами. Обдумать альтернативы. Он не может рисковать и споткнуться на финишной прямой. Он слишком далеко зашел.
То, что его опознали, само по себе не обязательно причинит ему особо большой вред, учитывая, что еще несколько часов – и он сам назовет себя. Процесс уже в полном разгаре, и в данную минуту в него вовлечено как минимум сто человек. Так что при ближайшем рассмотрении оснований для беспокойства нет.