Жертва безумия
Шрифт:
Молодое лицо, изборожденное морщинками, напоминало сетку дорог на карте. Успев заметить зубы, слюну, огромные руки, она закричала:
— Беги!
Мужчина ударил ее в лицо.
Она не успела уклониться и отлетела к двери машины; колени у нее подкосились, и Энди сползла вниз.
Она не ощутила боли, хотя лицо было залито кровью. Увидев мокрую грязь на своих ладонях, она почему-то подумала об испорченном костюме. Мужчина шагнул в сторону.
Энди хотела снова закричать: «Беги!» — но вместо слов у нее вырвался стон. Энди почувствовала, что он приближается к Женевьев.
Услышав крик Женевьев, Энди привстала, но мужчина схватил ее за пальто, отшвырнул в сторону, она ударилась обо что-то твердое, покатилась и услышала, как задвинулась дверь.
Обезумевшая от ужаса, Энди увидела окровавленную Женевьев с блестящими от слез глазами. Она вдруг поняла, что девочка залита не кровью, а чем-то другим. Женевьев закричала:
— Мама, у тебя идет кровь…
Микроавтобус, подумала Энди.
Значит, они в микроавтобусе. Поняв это, она поднялась на колени. Машина сорвалась с места, и Энди отбросило назад.
Грейс нас увидит, подумала она.
Приподнявшись, она снова упала — микроавтобус свернул влево и резко остановился. Дверь водителя открылась, в салон хлынул свет, и Энди услышала крик. В микроавтобус швырнули Грейс и она упала на Женевьев. Белое платье Грейс было в красно-бурых пятнах.
Микроавтобус с ревом умчался со стоянки.
Энди встала на колени, пытаясь осмыслить происходящее. Грейс кричала, Женевьев плакала.
Энди поняла, что она действительно в крови, и закричала крупному мужчине, сидевшему на месте водителя:
— Остановитесь, остановитесь!
Но тот не обращал на нее никакого внимания.
— Мама, мне больно, — всхлипнула Женевьев.
Энди повернулась к дочерям. На лице у Грейс было такое выражение, словно она знала, что однажды этот человек придет за ней.
В поисках спасения Энди посмотрела на дверь, но вместо ручки увидела металлическую пластину. Откатившись назад, она изо всех сил ударила ногой в дверь, потом еще и еще раз. Тщетно! Задыхаясь, она пробормотала:
— Мы должны выбраться, выбраться, выбраться…
Человек за рулем засмеялся; его громкий ликующий смех заглушал вопли Женевьев. Наконец он сказал:
— Вам не выбраться. Я позаботился об этом.
Услышав его голос, девочки съежились. Шатаясь, Энди поднялась на ноги и поняла, что потеряла туфли и сумочку. Сумочка оказалась на переднем сиденье. Как она туда попала? Чтобы сохранить равновесие, Энди ухватилась за сетку и ударила ногой в боковое стекло. Оно треснуло.
Микроавтобус свернул и остановился. Мужчина обернулся, поднял черный пистолет калибра 0.45 и с дикой злобой произнес:
— Если ты разобьешь окно, я убью детей.
Разглядев лишь правую часть его лица, она внезапно подумала: я его знаю, но сейчас он выглядит иначе. Откуда он? Где она его видела? Энди опустилась на пол, мужчина отъехал от обочины дороги бормоча:
— Только попробуй разбить окно, только попробуй.
— Кто вы? — спросила Энди.
Это разозлило его еще сильнее. Кто же он?
— Джон, —
— Какой Джон? Что вам надо?
Какой Джон? Какой, черт возьми, Джон?
— Ты знаешь, какой Джон.
Из носа Грейс текла кровь, в глазах блестели слезы. Женевьев сжалась в углу. Энди беспомощно спросила:
— Какой Джон?
Он обернулся, в его глазах сверкнула ненависть. Когда он сорвал с головы светлый парик, Энди прошептала:
— О нет! Нет! Только не Джон Мэйл!
Глава 2
Холодный дождь раздражал. Случись это двумя месяцами позже, они попали бы в метель и стояли по щиколотку в снегу. Такое не раз бывало с Марси Шеррил, и ей это совсем не нравилось: просто кровь в жилах стынет. Дождь, даже холодный, все очищает. Шеррил посмотрела на темное небо и подумала: маленькая удача.
Стоя в свете фар патрульной машины, Шеррил сунула руки в карманы плаща. Она смотрела на ноги мужчины, торчавшие из-под задней двери кремового «лексеса» с обшитыми натуральной кожей сиденьями. Каждые несколько секунд ноги дергались.
— Что ты делаешь, Хендрикс? — спросила она.
Мужчина, лежавший под машиной, что-то невнятно пробормотал.
Напарник Шеррил наклонился, чтобы мужчина, лежавший под машиной, услышал его.
— Кажется, он сказал, что трахается.
Капли дождя падали с его шляпы. Он ждал, не заговорит ли мужчина, новообращенный христианин-сектант, но ничего не услышал.
— Хоть бы дождь кончился, — сказала Шеррил и взглянула на небо. «Репортерам „Нэшнл инквайрер“ это понравится, — подумала она. — Чертовски гнусная погода». В свете фонарей рваные грозовые тучи казались зловеще алыми.
Вдоль улицы, за полицейскими машинами, выстроились под дождем телевизионные автобусы, возле них стояли представители прессы, посматривая на Шеррил и полицейских. Это были операторы и «рабочие перья». «Таланты» сидели бы в машинах.
Шеррил поежилась, опустила голову и смахнула воду с волос. Прежде у нее был непромокаемый капюшон, но она потеряла его, выехав на какое-то место преступления, когда шел дождь, град или снег. Что только не падало ей на голову…
— Зря ты не взяла шляпу, — сказал ее напарник Том Блэк. — Или зонт.
Когда-то у них был зонт, но скорее всего его украл кто-то из полицейских. Ледяные капли катились по шее Шеррил. Она злилась: была уже половина седьмого, а она все еще работала. Между тем ее муж наверняка блистает сейчас остроумием перед барменшей в «Эпплби».
Ее раздражало и то, что Блэк совсем не промок, чувствовал себя уютно и даже не подумал предложить ей свою шляпу.
Впрочем, если бы Блэк и предложил ей шляпу, она все равно отказалась бы от нее. Шеррил, одна из двух женщин в отделе по расследованию убийств, испытывала необходимость постоянно доказывать, что способна сама постоять за себя. Она делала это уже двенадцать лет, работая в форме и штатском и играя роль приманки для торговцев наркотиками и сексуальных маньяков. Теперь перешла в отдел по расследованию убийств.