Жертва хищников
Шрифт:
– Он узнал о том, что я жива буквально перед церемонией. Хорошо, что он был в Лос-Анджелесе, а не в Сеуле, иначе было бы больше проблем.
– Проблемы и так будут. Журналисты завтра напишут о том, что произошло.
– Что?! Нет. Нет, никто и ничего не должен писать. – Я подбежала к отцу. – Папа, я хочу, чтобы ты не позволил сегодняшнему событию выйти за пределы этого дома. Это очень важно. Фанаты Читтапона не знают о случившемся, начнётся ажиотаж. Я не хочу, чтобы наш дом атаковали журналисты и все кому не лень. Пожалуйста, – в конце жалобно добавила я
Джереми долго не думал.
– Конечно, дочка. Я позабочусь об этом. Кто же с вами так зло пошутил?
– Тот, кто это сделал, будет наказан, не волнуйся, – сказала я и быстро ушла в дом.
Меня ждал Читтапон, а посвящать в подробности отца и мать я пока не хотела. К тому же, нам самим сначала надо было выяснить подробности. Пока ясно было одно: Вон вёл двойную игру. Он знал, что Читт жив, но сочувствовал и продолжал врать, пока я не совершила ошибку. К Читту он приезжал в оздоровительный центр и твердил, что я не вышла из комы, а мои родители винят его в моей гибели. Как низко! Как мерзко! Марк и Ким участвовали в этом заговоре. Ким. Стерва! Даже после того, как её поколотил отец, она не успокоилась. Мотивы Ким и Марка мне хотя бы были понятны. Но Вон чего хотел добиться?
В гостиной сидели Дэниел, Корбин и Тхэ Мин, пили кофе. Я на минуту застыла на месте.
– Не сердитесь на меня, – сказала я братьям.
– Нам не за что сердиться на тебя, – ответил на это Корбин.
Дэниел фыркнул и припал к кружке с кофе.
Я подошла к Тхэ Мину, и он сразу встал. Знаю, что в их культуре не принято обниматься, но я не смогла удержаться и крепко обняла его.
– Спасибо тебе. Никогда не забуду твоей доброты.
– Вы мои друзья, Элора, – поглаживая меня по спине, на корейском говорил Тхэ Мин, – и я хочу, чтобы вы были счастливы.
К вечеру я валилась с ног. На мне всё ещё было свадебное платье, и корсет передавил мне рёбра. Прежде чем уединиться с Читтапоном в спальне, я помогла маме разобраться с провалившимся праздником. Джереми уладил вопрос с журналистами, а потом долго говорил с Читтапоном в своём кабинете. Полагаю, он слушал историю Читта, потому что то, что произошло, казалось немыслимым. Корбин уехал к Заку. О том, где Дэниел, я не задумывалась. Тхэ Мин, отказавшись от гостеприимства, уехал в отель.
Часы показывали четверть одиннадцатого, когда я вошла в спальню, не чувствуя под собой ног. Сбросив туфли, я села на кровать и начала массировать ступни.
Читтапон выглядел не менее уставшим, когда появился передо мной. Пиджак и галстук он снял, расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава до локтя. Чёлка, разделённая на небрежный пробор, практически скрывала его глаза, но я видела, что он смотрит на меня. Руки в карманах. Лицо серьёзное.
– Мы с твоим отцом пришли к мнению, что мне пока лучше пожить у вас, – начал он, при этом с желанием разглядывая меня. Пока Читт говорил, я снимала заколки с волос. – Виллу мою продали. За котами присмотрит мой друг Ян. С Марком всё сложно, мне необходимо успокоиться и всё обдумать. Твой отец предложил несколько
– Это правильно, родной. – Я встала и, шурша юбками, подошла к нему ближе. – Мы вместе что-нибудь придумаем.
Он кивнул, и мы застыли, глядя друг на друга. Целый год без Читтапона стал для меня кошмаром. Но теперь всё позади, и я очень хотела придумать что-то сумасшедшее. Нечто такое, что делают такие безумно влюблённые люди как мы. Я тосковала по близости и его теплу. Наверное, поэтому в эту минуту я дрожала всем телом. От волнения и желания.
– Чаги, – Читт погладил меня по щеке, – разреши снять с тебя это платье. Невыносимо видеть тебя в нём.
Улыбнувшись одними губами, я повернулась к нему спиной и тут же почувствовала, как умелые пальцы расстёгивают пуговички корсета. Оголив мою спину, Читт принялся нежно целовать её, проделал дорожку до плеч, убрал в сторону волосы и, тесно прижавшись ко мне сзади, начал целовать шею. Возбуждение разлилось где-то внизу живота, я издала тихий стон. Как же приятно!
Руками он стянул платье вниз, затем прижал меня к себе ещё теснее, сила поцелуев увеличилась. Я извивалась в его объятиях, готовая разлететься на тысячу осколков.
– Читт, Боже, как я скучала, – сказав это, я расплакалась.
Он развернул меня к себе и поцеловал. Я судорожно расправлялась с пуговицами на его рубашке. Мы двигались к кровати. Читт ногой отмёл моё свадебное платье в сторону, чтобы не мешалось, затем порвал кружевную повязку на правом бедре и тоже безжалостно выбросил её. Это было не для него и хотя он не подавал вида, я знала, что это обыкновенная мужская ревность.
Сев на кровать, я взялась за его ремень. Отчётливо видя его набухшее желание, я сконфуженно отвела взгляд, подняла голову и поймала его требовательный, страстный поцелуй.
– Скажи это ещё раз, – попросил Читт.
– Что сказать?
– Ты знаешь, Элора. Скажи, а то буду мучить тебя.
Я легла, хитро улыбаясь.
– Ты в своём репертуаре. Иди ко мне.
Мы снова начали целоваться. Я чувствовала его дыхание совсем близко, его сердце живо билось в груди. Мне была приятна тяжесть его тела. Желание было таким сильным, что его невозможно было удержать внутри. Читт покрыл поцелуями всё моё лицо, потом нежно сжал зубами мочку уха, и по моему телу пробежала дрожь.
– Только ты умеешь устраивать пытки, – выдохнула я, не понимая, какую ошибку совершила.
Читт остановился. Он тяжело дышал от возбуждения.
– Есть с кем сравнивать?
Я готова была убить себя за свои слова. Он наверняка решил, что я спала с Заком.
– Нет, не с кем, – неуверенно произнесла я. – Я просто знаю… я…
Читт облизал маленькую впадинку у основания шеи, вызвав у меня новую волну блаженства. Внутри всё горело огнём.
– Читт, я люблю тебя, слышишь? – со слезами на глазах сказала я, хватая его лицо ладонями. – Я люблю тебя больше жизни. Ты первый и… единственный мужчина. Никого и никогда я так любить не буду.