Жертва хищников
Шрифт:
– Я бы хотел знать из-за чего такая спешка.
– А ваш агент никогда не просил вас не афишировать брак?
В этом вопросе и был заложен ответ.
– Хотите сказать, что Элора решила строить карьеру?
– Я и так сказал вам слишком много, мистер Ли. Пожалуйста, не тратьте моё время.
Спустя три часа после визита адвоката Читтапон сидел в баре с красными глазами и пил, пил, пил… Раньше он никогда не позволял себе так напиваться. Но сегодня с его жизнью было покончено. Элора больше не его жена. Нет между ними никакой любви.
В какой-то момент разум Читта напомнил, что Фаррен готова была поговорить об Элоре в любую минуту. А с кем он ещё мог обсудить свою печаль? Кому ещё мог довериться, как не лучшей подруге его бывшей жены?
Фаррен приехала в бар через тридцать пять минут после звонка Читтапона. Она догадывалась, что рано или поздно Читт обратится к ней, потому что в чужой стране он мог не у каждого найти поддержку. Уж тем более не у членов семьи Элоры.
На ней было самое короткое платье, какое только можно придумать и ботфорты. Она села не напротив, а рядом с Читтапоном и заказала для себя кружку фруктового пива. Перед особой миссией напиваться не хотелось.
Первые полчаса Фаррен терпеливо слушала Читта. Новость о том, что он и Элора развелись, привела её в восторг, хотя на лице пришлось рисовать сочувствие.
– Меня никто и никогда не слушает, но я знаю Элору очень давно. Мы с ней прошли огонь и медные трубы рука об руку. Так бездушно могла поступить только она. После родов она к своему ребёнку не испытывала никаких чувств, что уж говорить о других. И Заку сердце разбила…
Читтапон нахмурил брови и уставился на Фаррен. Взгляд было трудно сфокусировать, но он старался.
– Это я во всём виноват.
– В чём ты виноват?
Он пожал плечами, икнул.
– Я заставил её выйти за меня замуж.
– Ты заставил? Ах, ну да… Да неважно это уже сейчас. – Она попросила у официанта счёт, а расплатившись, заставила Читтапона встать.
– Куда? – его язык заплетался.
– Тебе нужно отоспаться и прийти в себя. Я знаю отличное местечко.
Фаррен привезла в стельку пьяного Читтапона к себе домой. Чтобы Дэниел не помешал её планам, пришлось позвонить ему и сказать, что на всю ночь ушла с подругами тусить, отмечать день рождения Марии. И вот теперь, глядя на неподвижного корейца, Фаррен почувствовала вкус победы. Она всегда хотела его. И вот настал тот сладкий момент, когда беззащитный Читтапон Ли, уже не женатый на её подруге, лежал на диване в её собственной квартире.
Она быстро отложила сумочку и стянула с себя ботфорты. Затем побежала в спальню, сбросила верхнее покрывало и взбила подушки. Открыла окно и распылила освежитель воздуха.
Из комнаты доносился голос парня, он напевал что-то на корейском.
С улыбкой на губах Фаррен сняла трусики и отшвырнула их в угол. Лифчика под платьем не было. Всё, готова.
Прошлёпав босиком по прохладному паркету,
– Давай же, я помогу тебе лечь в постель.
– Я хочу ещё выпить!
– Хватит выпивки, Читт. Ты же еле на ногах держишься. Ну-ка, встань. Попробуй дойти до кровати.
Читт подчинился. Фаррен лишь слегка поддерживала его, чтобы не занесло в косяк, не хватало, чтобы он башкой ударился. Пока он стоял, она сняла с него футболку и стянула брюки. Читт не сопротивлялся. Он пел. Но уже на английском.
– Ведь ты мне нравишься. Других причин нет, – пел он, думая об Элоре, – просто я люблю тебя… Кроме твоей улыбки мне больше ничего не нужно… Просто я люблю… – на этой строчке он сорвался и заплакал.
Не растерявшись, Фаррен обняла его. Но с ним на ногах сложно было устоять, они оба повалились на кровать. Фаррен оказалась прямо над ним. Их губы встретились и уже не остановить запущенный процесс. Страстные поцелуи возбудили пламя. Фаррен быстрым движением спустила с него боксеры и села сверху. Так просто Читт оказался в её власти!
~~~
Во рту пересохло. Читт попытался облизать губы, но ничего не вышло. Он понимал, что если не встанет, то до воды не добраться. Тело болело, но он сделал усилие и выбрался из постели. Но вдруг обнаружил, что совершенно голый.
Его одежда была аккуратно сложена на мягком стуле.
«Чья это спальня?» – натягивая трусы, брюки, футболку, думал он.
Вчерашние воспоминания рассеивались, а любые попытки что-то припомнить оборачивались неудачей. Читтапон помнил лишь то, что развёлся с девушкой своей мечты. Что было потом – загадка.
Чуть пошатываясь, он вышел из спальни и попробовал угадать, где здесь кухня. В глубине слышалось какое-то шуршание. Звук привёл его в другую комнату, где на беговой дорожке занималась Фаррен.
– Доброе утро, красавчик! – воскликнула она, хватая полотенце. Лоб, шея и живот блестели от пота. – Хотя утро давно переросло в день.
Читт машинально глянул на часы: почти три. Вот так поспал!
– У меня жажда.
– Я тебе еды оставила. Жареный бекон и…
– Просто воды. Потом я еду домой.
Фаррен с трудом скрывала обиду.
– Вот как? – она подошла ближе. – Не подаришь поцелуй «с добрым утром»?
– Мы переспали?
– Да. И ты сам этого захотел, не вини меня.
– Как же Дэниел?
– Дэниел? – она расхохоталась, затем ушла на кухню и вернулась с бутылкой холодной воды. – Не волнуйся за него. Я осознанно отдалась тебе, Читт, потому что люблю тебя с первого дня как увидела.
Он изучил её взглядом, не зная, что хотел увидеть: ложь, лицемерие или искренность.
– Мне пора, – сказал он, идя к двери.
– Надеюсь, это не последняя встреча. Помни, что ты теперь свободный мужчина. Да и я свободная девушка. Мы с Дэниелом расстались. Вчера. Так что, мы с тобой оба брошенки.