Жертва тайги
Шрифт:
Закончив подготовку к магическому ритуалу, Молчун снова выпрямился во весь рост, медленно стянул с головы вязаную лыжную шапчонку, затравленно огляделся и вдруг издал какой-то совершенно дикий гортанный крик. Только тогда Антон окончательно убедился в том, что он неизлечимо, непоправимо безумен. Слишком уж много необузданной, неутоленной, по-настоящему звериной страсти прозвучало в его протяжном волчьем вое!
«Вот теперь я уже точно вижу, что он сбрендил! Никаких сомнений не осталось! Да и все они рехнулись однозначно!»
Чухонец замолчал и застыл, сгорбившись, вобрав голову в плечи. Так вассал, опрометчиво посягнувший на незаслуженные привилегии, склоняется перед грозным и жестоким повелителем, не
— Начинай! — нетерпеливо и надрывно просипел Молчун.
Авдей аккуратно принял у него «братину», развернулся, прокосолапил поближе к каменной чаше и нетерпеливо шикнул на Валерьяныча, подбежавшего к нему:
— Чего побледнел-то как пацаненок? Не чухайся! Делай!
Валерьяныч запустил лапищу за пазуху и вытянул оттуда за уши дрожащего, беспрестанно сучившего задними лапками черного маньчжурского зайца с вытаращенными от ужаса блестящими глазенками. Он вырвал из ножен, висящих на поясе, длинный узкий клинок и в одно движение отсек ему голову. Но здоровяк сделал это так неловко, неуклюже, что струйки крови, вылетевшие веером из заячьего горла, не только попали к нему на ватник, но и забрызгали с головы до ног Авдея, не успевшего отскочить в сторону.
— Неумеха! Чего натворил-то?! — заорал тот во все горло. — Заставь дурака богу молиться… Мать твою так, колода ты безрукая!
Валерьяныч быстро, словно подхлестнутый, отшвырнул в сторону голову зайца, подхватил с земли его тельце, все еще бьющееся в смертных конвульсиях, и поднял над посудиной, протянутой Авдеем. Остатки темной, дымящейся на морозе крови стекли в сосуд. Они едва прикрыли его закругленное донышко, и Авдей снова разразился злобными ругательствами. На этот раз Валерьяныч огрызнулся в ответ, и они вступили в долгую перепалку, грозящую перейти в рукоприкладство.
Но Антон больше их не слушал. Все его внимание переключилось на Молчуна. Тот бросился на коленки перед каменным идолом, воздел руки к небу и забормотал заклинания на каком-то странном гортанном восточном языке.
Это был не путунхуа [83] и не байхуа [84] , которые Антону не раз доводилось слышать во время ежегодных осенних семейных шоп-туров в Китай. Язык этот больше походил на якутский или эвенкийский. Он отличался чудовищным набором согласных звуков, идущих подряд. Складывалось полное впечатление, что в словах вовсе отсутствуют какие бы то ни было окончания.
83
Путунхуа — официальный язык КНР.
84
Байхуа — самый распространенный в Китае современный язык.
Внятно и отчетливо прозвучала только последняя, заключительная фраза Молчуна.
— Хантаа улар! [85] — произнес он и молитвенно сложил ладони на груди.
Эти слова немного диссонировали со сказанным раньше, будто Молчун в конце своей сакральной речи перешел на какое-то другое наречие, пусть и сходное с предыдущим.
В это время Чеботарь, воспользовавшись ссорой, затеянной вертухаями, выдернул из-под мышки обломок костыля и в падении ударил им снизу по рукам Авдея. Посудина, выбитая из рук негодяя, взлетела в воздух и опрокинулась. Заячья кровь, сцеженная в нее, густо залила лицо Авдея. Он отскочил в сторону и, изрыгая проклятия, принялся стирать ее
85
«Хантаа улар !» — слова из шаманского заклинания: «Благодарю. Такова моя воля. Да будет так».
Чеботарь отреагировал на это моментально. Оттолкнувшись руками, он в какую-то долю секунды с поразительной легкостью преодолел, проскользнул, лежа на животе, пару метров, отделяющую его от Авдея. Инвалид схватил ружье, перекатился на спину, направил ствол на Авдея и нажал на курок.
Выстрел прозвучал просто оглушительно. Картечь в упор ударила Авдею в грудь, натуральным образом сложила его пополам и отбросила в сторону так же легко, как тряпичную куклу.
Через мгновение Антон вышел из оцепенения, рывком поднялся с колен, кинулся к опешившему, хлопающему раскрытым ртом Валерьянычу, ударил его головой в живот и очень удачно сбил с ног. Ему на помощь подоспели Серега и Ингтонка, неожиданно, но очень вовремя пришедший в сознание. Они навалились на мощного вражину втроем. Секундой позже к ним подключился и Чеботарь. Перекатываясь со спины на бок, он улучал каждый удобный момент и увлеченно долбил Валерьяныча костылем по башке, стараясь попасть в висок или затылок. Совместными усилиями они в считаные минуты расправились с самым опасным противником, вырубили, одолели его, отправили в стойкий глубокий нокаут.
— Этот урод уходит, мужики! — вскинулся Серега. — Смотрите!
Антон обернулся, но успел заметить только темную длинную тень, исчезающую за краем площадки. Как раз там с капища уходила тропинка.
— Режь веревку! Быстрее! — прохрипел он, протянув связанные руки Ингтонке, свободному от пут.
Антон скинул веревку, разрезанную Игорем. Чеботарь в этот миг уже приготовился было стрелять вдогонку убегающему чухонцу. Антон вырвал из его рук двустволку, еще не остывшую после выстрела, едко пахнущую сгоревшим порохом, сорвался с места и бросился вдогонку.
Однако ему очень скоро пришлось умерить пыл. Он убедился в том, что нестись с крутой горы во весь опор — предприятие смертельно опасное. Не успел Антон проскочить и десяток метров, как слетел с ног, упал на спину и покатился вниз с ужасающей скоростью. Не попадись ему под руку крепкий корень, вылезший из почвы, глупая авантюра непременно закончилась бы серьезной травмой. Герой-одиночка не смог бы продолжать преследование вражины, позорно сбежавшего с поля боя. И это еще в лучшем случае.
Антон сел и с досадой посмотрел на свои разодранные, залитые кровью ладони. Он громко выругался, поднялся с земли и сморщился от боли, вспыхнувшей в подвернутой, растянутой лодыжке. Народный мститель продолжил спуск гораздо медленнее, с удвоенной осторожностью. Он утешал себя тем, что при такой одуренной крутизне и Молчун не сможет быстро оказаться под горой, значит, не сумеет далеко от него оторваться, бесследно раствориться в глухих таежных дебрях.
Когда до подножия сопки ему осталось преодолеть последние полсотни метров, раздался хлесткий звук близкого винтовочного выстрела. Пуля ударила в тропинку у самых его ног. Гравий, выбитый из почвы, кучно шваркнул по штанинам. Он пригнулся, бросился вниз и через мгновение понял, что интуитивное решение, принятое за долю секунды, было исключительно верным. Очередная пуля звонко взвизгнула, срикошетив от каменистого грунта прямо у него за спиной.
В отчаянном затяжном прыжке преодолев последние метры спуска, Антон кувыркнулся через голову, очутился на ровной поверхности и ящерицей юркнул за массивный замшелый валун. Он сдержал дыхание, рвущееся из груди, и весь превратился в слух.