Жертва
Шрифт:
— Я тоже рад тебя видеть, — Энтони удостоил оценивающим взглядом проводников, — карнавал подвалов, пыток и лекарственной комы уже начинает порядком напрягать, так что я не против.
Авелин раздражала вынужденная необходимость передвигаться в темпе, который задавали люди. Быстрее получилось бы только реши они понести их на руках. К такому она не была готова. Не оказалась готова и к тому, что увидела в медицинском блоке. Коридор с открытыми дверями, бесконечные вереницы палат. Людям ввели вирус несколько дней назад, и они умирали один за другим.
Когда появились вооруженные чужаки, оставшихся в живых расстреляли охранники. Прямо
Взрывчатка С4 недвусмысленно намекала на то, что скоро в подвалах будет импровизированная братская могила. Нетрудно догадаться, почему их с Энтони оставили в живых. На измененных сил и патронов уходило в пять раз больше. Они просто оставили пленников в камерах, чтобы взрыв сделал всю черную работу. Не появись эти двое, они с Энтони медленно подыхали бы, погребенные под обломками. С каждой подобной мыслью Авелин мрачнела все больше, и снова и снова испытывала дикое первобытное желание сравнять место с землей собственноручно.
Чтобы попасть в другое крыло, им пришлось выйти на поверхность, и первого же попавшегося им боевика Авелин отшвырнула в сторону, как тряпичную куклу. Мужчина даже не успел опомниться, рухнув грудой костей у стены. Они с Энтони передвигались быстро и молниеносно, избавляясь ото всех, кто мешал им идти вперед, и парочка следовала за ними, ведомая инстинктом выживания.
Пункт их назначения — отдельно стоящее здание — выглядело в лучших традициях ужастиков про загадочные исчезновения людей. В просторном холле, напоминавшем приемную больницы, не наблюдалось ни персонала, ни охраны. Тишина, нарушаемая лишь биением их сердец, оглушала.
— Где он? — женщина остановилась у стойки.
Авелин вопросительно и совсем не дружелюбно взглянула сначала на доктора, потом на неё.
— Джеймс на втором этаже, палата 2F, но нам придется разделиться, чтобы…
— Даже не думайте! — угрожающе процедила Авелин, шагнув к ним.
— Не придется, — бросила та, — я пойду за Джеймсом, а ты отведи их к Беатрис. Потом возвращайся сюда. Встретимся у стойки, надо ещё избавить тебя от браслета.
Она легко коснулась губами губ доктора, но в поцелуе было настоящее чувство. Авелин на мгновение захлестнуло волной чужих эмоций. Она проводила брюнетку понимающим взглядом, и поймала себя на мысли, что даже не знает её имени. Женщина, в отличие от её спутника, была Авелин симпатична.
Лестницы, коридоры и переходы, двери с отметками номеров сливались перед глазами в бесконечную безликую вереницу. Палата, в которую их привел Беннинг, оказалась пуста. На смятой кровати валялись провода датчиков: по всей видимости, их срывали в спешке, ослепшие мониторы сигнализировали о тревожном состоянии несуществующего пациента. В углу валялась опрокинутая капельница.
— Она ушла? — в ужасе предположила Авелин, повернувшись к доктору. — Могла она уйти сама?!
В её голосе звучал страх, смешанный с жесткой угрозой.
— Исключено. В ее состоянии она сама могла разве что сползти с постели.
— Тогда что?! — не дожидаясь ответа, Авелин толкнула мужчину к стене, бесцеремонно вламываясь в его сознание, отбрасывая лишние кадры
— Джек Лоуэлл, — выплюнула она, руки с силой сжались на отворотах халата докторишки. — Он забрал её. Ты отведешь нас к нему, или…
— Крис, — Тони легко сжал руку на её плече, и его голос — мягкий, уверенный, родной, помог ей прийти в себя, — он отведет.
Она медленно разжала руки, отступила на несколько шагов.
Сейчас Авелин готова была свернуть шею слабаку. Что в нем нашла та женщина? Такая независимая, сильная, прямолинейная. Сильвен оторвал бы ему голову без сожалений, но Авелин подумала о ней. Интуитивно или по каким-то собственным соображениям женщина доверилась ей, оставила с ними своего мужчину. Она любила доктора, и именно это спасло ему жизнь.
— Под корпусом находится бункер, — дрожащим голосом произнес он, — убежище Лоуэлла на такой вот случай. Должно быть, они там.
В его сознании Авелин действительно заметила упоминание о бункере, но доктор был безумно напуган. Даже самый опытный измененный с трудом отыскал бы нужную информацию в его мыслях.
Вместо ответа она молча кивнула мужчине, указав на дверь. Тони перехватил её руку поверх запястья и легко сжал в своей.
— Все будет хорошо, Крис. Мы её найдем.
Милый Тони. Он воспринимал все происходящее с ним по её вине так естественно, будто она облила его брюки кленовым сиропом или прожгла любимую рубашку. Все это едва не стоило ему жизни, а он ни словом, ни полунамеком не выказал своего неприятия, поддерживал, как мог.
Авелин судорожно выдохнула, отвечая на его короткую ласку-рукопожатие. Они снова перешли на бег. Напряженная спина докторишки выдавала его вполне объяснимое волнение. Он лишился своей главной поддержки в лице любящей женщины и вынужден бродить по коридорам больницы-призрака с двумя измененными. Несмотря на внутреннее чувство омерзения, Авелин не собиралась его убивать. Нужно вернуть его той женщине в целости и сохранности. Она заслужила.
Обе комнаты бункера оказались пусты, и Авелин от души выругалась. Энтони стоял рядом, закрывая обзор, поэтому она опоздала. Драгоценные мгновения были безвозвратно потеряны, когда Беннинг одним движением метнулся к столу. Авелин отшвырнула его в сторону, но было уже поздно, он успел нажать кнопку принудительной блокировки. Дверь, через которую они пришли, захлопнулась, замкнув их в капкан.
— Я не позволю вам его убить, — прошептал доктор, прижимаясь к стене под тяжелым взглядом Авелин.
— 30 —
Лже-Вальтер в знак своего расположения отозвал охрану из его палаты и сказал, что для Джеймса не существует никаких ограничений для прогулок по Острову: он его гость, пока не докажет обратное. В свете того, что двигаться было проблематично и болезненно, слова прозвучали, как издевка.
Джеймсу было наплевать на жертву «Бенкитт Хелфлайн», и тем более он не собирался никому ничего доказывать. Перед глазами постоянно возникала картина: Хилари, бесстыдно отдающаяся другому мужчине. Периоды апатии сменялись периодами неконтролируемой ярости, и тогда он вспоминал его слова: «Я отдам тебе её, и делай с ней все, что хочешь».