Жертва
Шрифт:
— Я могу стоять так целую вечность, но тебе действительно нужно поторопиться, если все еще хочешь покинуть эксперимент.
— Я не хочу, — выдохнула она, — моя жизнь за твою… Для меня это слишком.
— Сможешь, — Зак ласково, как маленькую девочку, погладил ее по волосам. — Я буду рад, если ты окажешься на свободе.
— Мне не нужна свобода без тебя. Он всех вас уничтожит, как только я рот раскрою.
— Я хочу, чтобы ты выбралась отсюда. Пожалуйста, Хилари, — это прозвучало как просьба. Настойчивая, но просьба. Вот только понимал ли он, о чем просит на самом деле? Хилари отлично помнила беседу с Вальтером
— Хилари, послушай, — он заключил ее лицо в ладони, невольно заставляя смотреть в свои глаза. — Я читал личные дела всех, кто оказался пациентом на Острове, и выбрал тебя. У тебя получится, Хилари. Ты боец по натуре, ты не сдаешься и идешь до конца.
Хилари глубоко вздохнула. Она станет его разочарованием, но решение уже принято. На одной чаше весов её жизнь, на другой — его. Выбор очевиден.
— Я останусь здесь, — твердо повторила она, — делайте, что должны, доктор Беннинг.
— Я видел, что случилось с Люком, — севшим голосом объяснил он. — Я не хочу потерять тебя.
— С Люком? — Хилари похолодела. — Умирающий ребенок принимал участие в эксперименте?
Она сползла по стене и закрыла лицо руками. В своей другой жизни Хилари насмотрелась всяких ужасов, но жестокость, творящаяся здесь, не имеет границ.
— Он прожил бы немногим дольше, чем ему пообещали, — Зак сел рядом, привычно обнимая ее. — Люк был первым, кому ввели новый вирус. Мы получили существо, живущее на инстинктах. В нем не осталось ни капли разума, хотя в каком-то смысле мы его спасли. Вирус уничтожил болезнь, которая убивала его.
Хилари вздрогнула, представив себе, что случилось с мальчиком. То же самое произойдет и с ней, если она останется. То же или нечто пострашнее?
— Хилари, ты не можешь этого желать, — Зак отнял ее руки от лица, сжимая их в ладонях. — Я знаю, что ты хотела бы оказаться на свободе, чтобы эти эксперименты прекратились. Пожалуйста, одумайся.
В его голосе было столько тоски и отчаянья, что ей стало не по себе.
— Ты бы ушел на моем месте? Зная, что всех оставшихся соберут в камерах и уничтожат, как делали в концлагерях? До твоего появления я почти смирилась с тем, что никуда отсюда не денусь, и не собираюсь покупать себе свободу такой ценой.
Зак хотел возразить, но она приложила палец к его губам, целуя в щеку. У них остались последние минуты, и Хилари не хотела терять их в бессмысленном разговоре. Пока ещё она не кровожадный монстр, и может смотреть на него с любовью, а не с утробным желанием разорвать горло, чтобы насытиться. Кто знает, что будет через час.
— Хилари, мы теряем драгоценное время, — начал было он, и в этот момент едва уловимо пискнул передатчик внутренней связи, лежащий на столе. Она не сразу его заметила, миниатюрное устройство, похожее на Bluetooth-гарнитуру для мобильных телефонов. Зак поспешно одел его и ответил. Хилари не могла слышать, что ему говорят.
— Хорошо, — пробормотал он, с сомнением и недоверием глядя на нее.
— Что? — улыбнулась Хилари. Ей казалось непростительной глупостью омрачать последние мгновения рядом с ним неприятными мыслями, и безумно хотелось, чтобы он тоже отбросил все сомнения и наслаждался временем, оставшимся у них. Зак неуверенно улыбнулся в ответ, хотя
— Тебя сняли с участия в эксперименте. Пока не знаю почему.
— По мне так это хорошая новость.
Хороших новостей здесь не бывало, но Хилари сочла, что немного оптимизма не помешает. Зак и без того на взводе, вот-вот сорвется, оно и неудивительно.
Она весело улыбнулась и взъерошила его волосы. Главное, что с ним все будет в порядке, а с остальным можно справиться.
— 14 —
Некогда здесь располагался архив Ордена Солт-Лейк-Сити и подвальные помещения для содержания уже не представляющих никакого интереса кровососов. Образно выражаясь, выгребная яма для потенциальных трупов. Отжившее свое существа в подвалах дожидались кремации. Все, что здесь оставалось от измененных — горсти пепла.
Никакого солнца, исключительно технологии высоких температур и старый-добрый огонь, ведущий свою историю от начала времен. Когда-то, до развития технологий, приходилось сжигать тела вручную. Джеймс отмахнулся от картины сваленных в единую гору тел, спустя несколько минут превращающихся в гигантский адский факел. Слишком живой была картина, не похожей на фантазию, скорее на воспоминания. Он покачал головой, отбрасывая эти мысли.
Здание находилось в отличном состоянии, все системы работали. Электричество уже успели отключить, но мощные генераторы по-прежнему были на ходу. Оно пустовало. После того как съехали сотрудники «похоронного бюро», никто не рвался перекупать его и строить свой новый бизнес на костях в окружении призраков. Это было очень кстати, потому что мотаться по стране с полуживой измененной и полумертвым журналистом, к тому же, похищенным, было бы весьма проблематично.
Джеймс не был уверен, потянут ли генераторы систему кремации, но периодически руки так и чесались проверить. Измененная оказалась до одури живуча и тем самым не вызывала ничего, кроме раздражения и желания исправить это как можно скорее. На неё не действовали стандартные яды, приходилось колоть ей транквилизаторы дозами, способными свалить слона. Они тормозили её и пресловутую регенерацию, которая тем не менее шла, вытягивая из Коул последние силы.
Джеймс следил за всем, что происходит в подвале, и не испытывал ни малейшего сожаления по поводу безвременной кончины Энтони Хартмана. Она его в прямом и переносном смысле загрызла. Моральные терзания, которые её настигнут в те недолгие дни, что ей остались, были небольшим, но все же утешением. Сам журналист тоже был полон сюрпризов. В момент захвата Коул он дрался так, будто был одержим бесами или временно одолжил её способности.
Во время последнего разговора Джеймс решил дать ему шанс, вколов стимулятор и попытавшись воззвать к голосу разума. Хартман его разочаровал и отправился на корм своей подружке. Интересно, что испытывал журналист в последние моменты своей никчемной жизни? Вспоминал ли о том, что сказал ему Джеймс? Хотел ли все изменить, повернуть время вспять, чтобы только оказаться от своей «возлюбленной» как можно дальше?
Вряд ли журналист успел что-либо подумать. Тварь просто порвала ему артерию в попытках выжить.