Жертва

Харви Кеннет Дж.

— Выходная одежда. — Она мило ему улыбнулась.

— Ну…

Морти оглянулся, не в силах сломать профессиональный лед их рабочих отношений, не сказав какой-нибудь нелепости. Он знал, что если он сделает шаг вперед, пригласит ее в галерею или ресторан, то разрушит гармонию, установившуюся между ними на работе. Так ничего не выйдет. Придется ему придумать что-нибудь другое, чтобы сблизиться с ней. Он снова посмотрел на нее и почувствовал, что она как будто чуть забавляется, возможно угадав, что он пытается сломать преграду между ними. Или, может, ей

просто весело, и точка.

«Что ж ты как воды в рот набрал?» — подумал он, их молчание становилось все более неловким. Он переступил с ноги на ногу.

— Я, пожалуй, побегу дальше. Если остыну, то замерзну насмерть.

— Конечно. — Алексис подождала и сказала: — Послушай…

У Морти на миг замерло сердце. Не от того, что именно она сказала, но от ее интонации, в которой чувствовался намек на мягкую уступку, намек на потребность, свойственную женщинам.

— Что?

Алексис опустила глаза на асфальтовую дорожку, потом шагнула в сторону, уступая дорогу бегуну, который пробежал вплотную к ней с доберманом на поводке. Она посмотрела на мужчину, потом на Морти, который тому помахал.

— Не хочешь перекусить или выпить кофе?

Ей хотелось поговорить, ей нужен был кто-то знакомый. Такой друг, как Морти, который помог бы ей отвлечься от мысли, что она сглупила с Дэрри, от непристойных звонков и возни перед дверью, помог бы ей вернуть уверенность в том, что она толковая женщина, потому что она это знала точно. Просто иногда… Ох уж эти мужчины! Нет, не мужчины, только Дэрри.

— С удовольствием. — Морти улыбнулся, чувствуя огромное облегчение. Он вздохнул. Она все сделала за него, сломала преграды. В конце концов, линзы сыграли свою роль. — Мне только нужно привести себя в порядок.

— Может, встретимся в «Серебряной тарелке» через час?

— Отлично. — Его улыбка разъехалась до ушей. — Тогда до встречи.

Он начал бежать на месте, попятился назад, глядя, как она вынимает одну руку из кармана и делает прощальный жест.

— Будь осторожна! — крикнул он, потом повернулся и отскочил в сторону, чтобы не столкнуться с бродягой с двумя набитыми под завязку сумками в руках.

Морти успешно пробрался назад окольным путем, ноги несли его, как на крыльях, сердце пело. Он бежал всю дорогу до своего особняка на Парк-авеню, где встретил соседа, похлопал его по плечу и громко, торжествующе пожелал ему доброго утра.

Небесный Конь увидел ковбойские сапоги, уверенно шагающие по кремовому ковру спальни, придавливая мягкий ворс твердыми черными каблуками. Он не особенно любил прятаться под кроватью. Это было очень неудобное место, а кроме того, довольно очевидное. Но учитывая, что у него не было времени как следует спрятаться, ничего лучше он сделать не мог.

Ковбойские сапоги двинулись от туалетного столика к шкафу, открыли раздвижную дверцу и задержались там, как будто их владелец разглядывал содержимое. Дверца задвинулась и снова открылась, медленно, тише, как бы проверяя звук. Небесный Конь понял.

Оставив шкаф открытым,

сапоги направились к двери спальни, но остановились, услышав звук вставляемого в замок ключа. Оправдывая предположения Небесного Коня, сапоги тут же направились в сторону шкафа, где они и спрятались, а дверца медленно и бесшумно закрылась.

Через секунду Алексис вошла к себе в спальню, она как будто спешила, как будто старалась не опоздать на встречу. Небесный Конь увидел ее ноги в черных чулках, потом увидел, как упали ее мешковатые оливковые брюки, потом мягким комком полетели в сторону чулки. Он услышал звук снимаемой через голову одежды, потом лифчик упал в полуметре от ее босых ног, оставив в кружеве теплый отпечаток ее груди, потом она шагнула из белых трусиков.

Притаившийся, ждущий, он знал, когда раздастся шум. Ноги Алексис скрылись. Она подошла к дверце шкафа, протянула руку, пока незваный гость подглядывал за нею в щелку. Все случилось так, как он себе и представлял. Дребезжащий звук двери, быстро отъехавшей на полозьях, испуганный крик Алексис, оказавшейся лицом к лицу с мужчиной, который бросился вперед из своего укрытия, прижался к ее телу, молча ее обнял.

— Господи, Дэрри! — задохнулась Алексис. — Что ты здесь делаешь?

Дэрри засмеялся, чуть разжимая ее руки. Она раздраженно фыркнула.

— Испугалась?

— Отпусти меня. Слышишь, я серьезно.

— Отпустить? А как насчет этого? Хочешь, чтобы я отпустил это или это? М-м-м. Какие приятные и горячие. От небольшого испуга женщина возбуждается прямо на глазах.

— Дэрри! Я тебе говорю.

— Только не говори, что тебе не нравится.

— Нет, не нравится. — Голос Алексис звучал натянуто, она попыталась вырваться. — Убирайся!

— Убирайся? — Дэрри наклонился, чтобы подобрать ее белье. — Нет, я предпочел бы как раз наоборот. Может, лучше крикнешь «Входи»? — Пауза. — Какие миленькие.

— Что ты делаешь? — Вздрогнули пружины кровати, на которую он ее бросил. — Эй! — испуганно закричала она, испуг и волнение комкали ее слова. — Нет!

— Дай мне другую руку.

— Дэрри, не надо, перестань.

Ее голос становился все испуганнее, терял свою силу, становился ранимым, так, когда бывает, когда женщину связывают. Ошибиться в этих звуках было невозможно. Мужчина ее связывал, заломив руки за спину. Небесный Конь представил себе, что мужчина связывает ее лифчиком или черными чулками.

— Ой, слишком туго.

— Слишком туго?

— Я не хочу сейчас.

Они уже делали это раньше?

— Нет, не надо, — умоляла она. — Не завязывай мне глаза.

Вероятно, она трясла головой, голос доносился скомканно и с разных сторон, покрывало заглушало слова.

Дэрри тяжело дышал.

— Когда я с тобой закончу… — звонкий шлепок, — я тебя познакомлю с друзьями.

Она ничего не видит. Трусы натянуты на глаза. Еще одна обжигающая пощечина. Стон Алексис, пытавшейся вывернуться, движение поддающихся пружин. Ее гневный, приглушенный крик. Последняя вспышка ярости. Приказ.