Жертва

Харви Кеннет Дж.

Ньюлэнд оценил женщину: стройная, хорошо одета, возраст чуть за сорок, всего повидала, но предпочитает держать себя в хорошей форме. Она производила впечатление заново отполированной старой мебели.

Дженни потянуло к стойке с красно-оранжевыми платьями. Она потрогала ткань.

— Мм, на ощупь приятная.

— Шелк, деточка, — сказал Ньюлэнд, воображая, как легко будет разодрать его на молодом теле, осторожно надорвав ровно по центру. — Отличный выбор.

К ним подошла продавщица.

— Я

могу вам помочь?

— Покажите примерочную, — сказал Ньюлэнд, не удостоив ее даже взглядом.

Заново отполированная мебель, думал он, она не стоит даже того, чтобы еще раз взглянуть на нее.

— «И стали они жить-поживать да добра наживать», — дочитал Грэм Олкок, медленно закрыл книгу и посмотрел на дочку. — Поцелуй папу.

Он наклонился вперед для дочкиного поцелуя, потом почувствовал, как ручки Кимберли обвиваются вокруг его шеи и крепко обнимают.

— Теперь пора спать, — сказал он, еще раз обнимая ее, прежде чем нежно разнять ее руки.

Кимберли захихикала и спряталась под одеялом.

— Спокойной ночи, детка, — сказал он, включая ночник в виде русалочки, подошел к двери и погасил верхний свет. — Я люблю тебя.

Он взял пиджак с ее комода, на который бросил его, когда вернулся домой — в самый раз, чтобы успеть прочитать ей сказку на ночь.

Кимберли снова хихикнула под одеялом.

— Я тебя тоже люблю, — с обожанием прошептала она.

— Сейчас мама поднимется, чтобы тебя поцеловать.

— Ладно.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Триш, жена Грэма, была внизу, в его кабинете, смешивала себе коктейль у бара. Она позвала его, когда он спускался по лестнице, он пошел на ее голос и встал в дверях.

— Хочешь выпить? — сказала она.

— Давай. — Он улыбнулся и подошел к ней, взял предложенный ею стакан.

— Сегодня звонила Рене Бартлетт, пригласила нас завтра на ужин.

Она упорно избегала его взгляда. Грэм почувствовал что-то неладное. Она говорила без выражения, двигалась скованно. Он глотнул виски с водой, не спуская глаз с ее лица в поисках разгадки.

— Идеально, — сказал он, посмотрев на стакан. — Как обычно.

Он перевел взгляд на жену и ласково улыбнулся.

— Не уходи от разговора, — сказала она, резко вскидывая на него глаза, как будто что-то имела в виду.

— О чем ты? — Он сделал еще глоток и сел на мягкий диван из воловьей кожи.

— О Бартлеттах.

Грэм откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.

— Да брось, Триш. Ты же знаешь, что я думаю о Рене и Питере. Такая же скучная торонтская пара, как все остальные.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Он взглянул на нее. Она была очень красива: шелковистые волосы медового цвета и гладкая кожа после

пластической операции, сделанной в тридцать четыре года, чтобы у нее на лице не было ни одной морщинки. В ее движениях чувствовалось породистое изящество, когда она вышла из-за барной стойки и села напротив него в английское кресло.

— Садись поближе, — сказал он, похлопывая по дивану рядом с собой.

Триш посмотрела на его руку, хотела было сказать что-то, но молча поднялась и послушно пересела к нему.

— Что случилось? — Он обнял ее за плечо, и она уставилась на него сердитым взглядом. — Что происходит?

— Это ты мне скажи, — огрызнулась она.

— Я не знаю. — Он выпрямился и убрал руку с ее плеча. — Кажется, это у тебя какие-то проблемы.

— А, прекрасно.

— Что? Ладно, Триш, прекрати эти игры.

Он глотнул виски, глядя, как ее взгляд перебегает по комнате до двери в коридор, тускло и мягко до прозрачности освещенный отсветами люстры из прихожей.

— Грэм, я задам тебе только один вопрос. — Она бросила на него быстрый взгляд. Дурной знак.

— Какой?

Триш неторопливо сделала глоток из своего стакана.

— Я была у тебя в библиотеке. — У нее чуть задрожал и чуть не сорвался голос. Она отвела взгляд и откашлялась.

— И что?

— Я видела кассету.

— Какую кассету? — Он выпрямился и наклонился вперед, чтобы поставить стакан на стол из твердого дуба, освобождая руки.

— С девушкой.

— Мне дал ее один приятель. Я еще ее не смотрел. Что-то интересное?

— Интересное? — На ее лице появилось свирепое выражение.

Он покачал головой, изображая полную невинность.

— Да в чем дело?

— Откуда ты ее взял?

Слезы выступили у нее на глазах. Рука, которой она подносила стакан к губам, затряслась, она неловко заерзала на диване, отодвигаясь от него.

— Да что случилось, Триш? — Он взял ее за руки.

— Ее мучили. Грэм, ее замучили и убили. — Она смотрела на его руки и держала стакан обеими ладонями. — Если вдруг тебе это не известно.

— В каком смысле?

— Я не могу выразиться яснее. — Она отодвинулась от него и встала. — Ты не смотрел?

— Нет. — Он встал и хотел было подойти к ней, но она попятилась прочь. — Что случилось?

— Это было ужасно.

У Триш на глазах уже выступили слезы, она со стуком поставила стакан на кофейный столик, и виски выплеснулось на дубовую столешницу. Потом она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Грэм знал, что теперь сумеет ее утешить. Он подошел к жене, обнял ее и прошептал:

— Тихо, тихо. Все хорошо, Триш.

— Это ужасно, — всхлипывала она ему в плечо.

— Я выброшу эту кассету, если она такая ужасная.