Жертва

Харви Кеннет Дж.

— Насколько небольшой?

Его первейшей заботой были клиенты. Алексис вела несколько крупных проектов, и ее отсутствие могло парализовать компанию. Но когда эта мысль пришла к нему в голову, он отмахнулся от нее и вместо этого сосредоточился на своем, на личном, на потребности, сказав себе: хорошо, она хочет забыть Скайлера Дэниелса. Хочет уехать от него. Морти беспокоился, потому что не смог связаться с Лео Педдлем и всякий раз, как звонил ему в последние несколько дней, слышал только автоответчик. Возможно, все еще хуже, чем он себе представлял, возможно, Лео Педдль разузнал что-то о

Скайлере Дэниелсе, и Дэниелс с ним разобрался.

— На пару недель.

— Это не проблема, — сказал он, сохраняя спокойную и понимающую интонацию.

Морти встал из-за стола и обошел его, присел на край, ближе к Алексис.

— Если я что-нибудь могу для тебя сделать, только скажи. Я даже возьмусь лично вести твои проекты, пока у тебя все не наладится.

Алексис посмотрела на него:

— Морти, это здорово. Спасибо тебе. Ты просто душка.

Душка! Морти охватил радостный трепет, его душа запела. Алексис произнесла это добрым, несколько виноватым тоном, но она все же произнесла. Никто еще не называл его душкой, кроме разве что мамы давным-давно.

— А что с проектом Дэниелса? — Морти должен был спросить. — Мне взяться за него? Или оставить, чтобы ты доделала, когда вернешься?

Алексис опустила взгляд на восточный коврик, рассматривая края, где он встречался с блестящим полом из твердой древесины, оттуда ее глаза перебежали на ряд окон с видом на старые дома из серого камня среди новых стеклянных зданий на той стороне 3-й авеню, кое-где виднелись деревья с голыми ветвями, чуть припорошенными снегом. Какой прелестный город. Совсем не кажется опасным. Алексис посмотрела на Морти:

— Честно?

— Что?

Морти вдруг потянуло вперед. Что-то здесь не так, и она ему скажет. У него появилось чувство, словно то, что она скажет, должно доставить ему большое удовольствие.

— По-моему, никакого проекта Дэниелса уже нет.

— Ты хочешь сказать, он от нас уходит? — Морти прикусил язык, хотя ему хотелось крикнуть: «Ага, я же тебе говорил!», но он сумел собрать всю свою порядочность и проявить уважение к чувствам Алексис и восхититься смелостью, которая понадобилась ей, чтобы открыться, чтобы признать поражение.

— Похоже что да, — сказала она, поднимаясь со стула.

Морти подошел к ней, желая утешить, зная, что это ей нужно, но опасаясь сделать неверный ход. Возможно, если он дотронется до нее, это будет непростительной ошибкой. Из-за этого все может поменяться. Из-за одного прикосновения. Одного чисто человеческого поцелуя в утешение.

— Я могу еще что-то сделать для тебя? Я хочу сказать, лично для тебя.

— Нет.

Меланхолическая улыбка тронула ее губы, отчего сердце Морти сжалось. Он не мог видеть, что ей так больно.

— Мне просто надо разобраться в жизни. И отдохнуть.

— Съезди куда-нибудь.

Ее глаза внимательно посмотрели на него с каким-то неожиданным выражением.

— Я как раз об этом думаю.

— Отлично. Но поставь меня в известность, на всякий пожарный. Я не побеспокою тебя, если только не будет крайней необходимости. — Он рассудительно кивнул. — Оставь номер телефона или что-нибудь еще на случай, если я не смогу… ну, ты понимаешь. Но я думаю, все в твоих папках. — Он одобрительно

улыбнулся ей. — Ты такая организованная.

— Когда я решу наверняка, я дам тебе знать.

— Хорошо.

Они стояли у двери, смотрели друг на друга.

— Спасибо, — сказала Алексис, признательно улыбаясь. Она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Небольшой отпуск — это именно то, что мне нужно, чтобы привести себя в порядок.

— Ты этого заслуживаешь. — Он открыл ей дверь, вне себя от радости, что она его поцеловала.

— Увидимся, Морти.

— Береги себя и звони, если тебе что-то понадобится.

Она кивнула и направилась через широкое фойе мимо приемной, где сидели несколько клиентов. Она улыбнулась им и поздоровалась. Один из них встал, здороваясь, он подумал, что она ищет его, перекинулся с ней парой слов и снова сел, после того как она объяснила, что заниматься им будет Морти. Алексис сказала ему, что уходит в отпуск, чувствуя укол вины за то, что она бросает Морти и своих клиентов, но дела и так шли ни шатко ни валко. Так всегда бывало в это время года.

В лифте она представляла себе солнечные пляжи Испании. Она думала о том, как солнце способно восстанавливать. Она уже чувствовала, как в ее тело проникают жара и теплые лучи, а она совершенно неподвижно лежит рядом со Скайлером, и на коже выступает пот. Она еще больше вспотела, представив себе, как соберет чемодан, полетит на самолете, заглушая свою интуицию, нашептывавшую об опасности. Несмотря ни на что, Нью-Йорк по-прежнему ее дом. И как она ни старалась вызвать в мыслях ослепительный солнечный свет, все, что в них отражалось, было зловеще затянуто тенями.

Она чувствовала себя выжатой как лимон. Будет суд, и ей придется через него пройти. Морти узнает о мужчине и женщине, которые пытались ее убить. Газеты подхватят историю — вот за такими жареными фактами они и охотятся, — и так придет конец ее карьере, во всяком случае, она может серьезно пострадать. Алекс не сможет встречаться с клиентами лицом к лицу, если они узнают, что она лежала где-то связанная и голая, что она замешана в темной истории, пусть даже против своей воли. Возможно, если она уедет со Скайлером, ей лучше всего было бы там и остаться и никогда не возвращаться.

Она подумала о матери и о том, как случившееся скажется на ней. Нет, это выше сил Алексис. Так или иначе, она мало что сможет рассказать, в лучшем случае только опознает лица. Она помнила эти лица, видела их перед собой, они казались ей зловещими, но она очень мало знала о том, что на самом деле произошло в той комнате, что сделали с ней, насиловали ее или нет.

Скайлер сказал ей, что ничего не было, и она поверила ему на слово, но ее тело пронизывала гадливость каждый раз, как она пыталась вспомнить. Она повисала в одурманенном ступоре и могла вспомнить только волны искаженного, далекого звука и время от времени движение пружин кровати под собой, когда медленно опускался вес, а потом медленно поднимался. Она ничего не видела. На ней от начала до конца был кожаный капюшон, и она все еще ощущала его на лице. Капюшон напомнил ей о Хеллоуине, но эта маска была без лица, ее сделали не для того, чтобы изменить ее личность, но чтобы полностью ее уничтожить.