Жертвы времени
Шрифт:
— Ты убил и съел ее…
— Я могу вернуть ей жизнь.
— А тело?
— И тело, — легко согласился дракон.
Я замер. Когти давили все сильнее, врезаясь в плечо, но причина была не в этом. Что-то было не так. С драконами нельзя играть, ты никогда не увидишь того, что всегда видят они. И я задал единственно верный вопрос:
— А ее сознание, каким будет оно? Карин вспомнит все это?
Мне показалось, что дракон немного обиделся и ответил с легкостью, будто это был сущий пустяк:
— Иное невозможно.
— Это сведет ее с ума. Она не сможет
Того, не желая, я рассудил судьбу за погибшую девочку, которую совсем не знал, но которая очень хороша знала и ненавидела меня. И я искренне верил, что так ей будет лучше. Однажды умерев, да не воскреснет…
Пусть это останется на моей совести.
— Вы слабы, — заключил дракон.
— Да, — согласился я. — Люди слабы, оттого им нужна помощь. Ваша помощь и других.
— Кого — других? — удивился дракон.
— Других, — туманно отозвался я, думая о Шиве.
Я отвернулся от дракона и он, повинуясь моему движению, разжал когти, освободив плечо.
Мастер и Северный стояли рядом, слегка растерянные, но с явным облегчением на лицах. Раньше мне стало бы смешно при взгляде на такие лица, теперь же странный сарказм вызвало у меня созерцание их откровенного облегчения. Неужели вы думали, что я способен на слепые игры с ненавистным драконом? Я не доверяю ему! Как я могу принять от него хоть какой либо дар?!
— Надо убираться отсюда и поскорее, — сказал я, ни к кому особо не обращаясь, и направился к лошадям, которые сгрудились в дальнем конце пещеры.
— Полетели, — сказал дракон у меня за спиной. — Я умею летать.
Я проигнорировал его слова и продолжил двигаться. Быстрым шагом меня догнал Мастер. Взял за плечи, мягко повернул к себе.
— Послушай, Демиан, так нельзя…
Я холодно смотрел на него несколько секунд, потом пожал плечами.
— Улетайте, а мы пока обойдемся без полетов. Мой дракон еще слишком глуп, наедине я многое ему объясню.
Я брезгливо взглянул на крылатую ящерицу, без опаски встретив его горящий взгляд:
— И, кроме того, я еще не придумал ему кличку.
Мастер вздрогнул, словно его ударили, и отступил на несколько шагов, лицо Северного исказила гримаса гнева, смешанного со страхом. Он развернулся и послал зов. Это не были слова, но волна призыва покатилась прочь, и Дневной не замедлил появиться, словно ждал на соседней горе. Взмахнув крыльями, послав порыв ветра, ворвавшегося в пещеру, Дневной на секунду завис на уровне пола, и Северный без опаски прыгнул ему на спину. В следующее мгновение они растворились, канув в темноту. Мастер еще стоял некоторое время, глядя на меня холодно и оценивающе. Между нами сидел, неуверенно переминаясь с лапы на лапу, черный дракон и сверлил меня гневным взглядом.
— Не заблудись в себе, — сказал, наконец, Мастер. — Не лезь в бутылку, горлышко узкое, можешь и не вылезти… И возвращайся живым.
Он повернулся и шагнул в темноту, не удосужившись позвать дракона. А, может статься,
Глава 18. Обретенное равновесие
— Теперь мы остались одни, — ящер подобрался, мягко шагнул вперед, огибая место, где я стоял. Его покрытый шипами хвост качнулся в опасной близости от меня, глаза, полные лунного света, глядели внимательно, будто пытались загипнотизировать. — И ты — мой человек, я волен поступить с тобой так, как считаю нужным.
— Да? — легко усмехнулся я.
— Ты будешь любить меня и бояться, — пообещал дракон и я ощутил натиск изнутри своего тела. Его прикосновения были подобны ударам молота, и я с легкостью отсек их, воздвигнув уже привычные стены собственного сознания.
Дракон шумно выдохнул и описал вокруг меня круг, словно приглядываясь или выбирая, с какой стороны лучше куснуть.
Его давление ослабло, теперь оно казалась мне легким прикосновением, тонкими щупальцами обвивающим пустоту в моем разуме. Он копошился там, ища лазейку, чтобы прорваться и завладеть мною и, я уверен, если бы это ему удалось, мои муки были бы нечеловеческими. Но независимо от этого, я бы все равно всей душой любил эти глаза, которые смотрели вглубь меня.
Тогда, понимая, что он все равно получит свое, я шагнул внутрь него также, как он рвался в меня. Невольные уроки Мастера не прошли для меня даром, я слишком хорошо усвоил, что цепь всегда имеет два конца, если она натянута. Но дракон этого не знал, и ужас его был неописуем, когда он, занятый мною, вдруг обнаружил дерзкое вторжение.
Но я держал крепко.
Ты никогда больше не будешь испытывать меня, — зло процедил я. — Ты никогда больше не прикоснешься к тому, что тебе не принадлежит. Ты будешь моим драконом в той же степени, в которой я буду твоим человеком, и не более. Насколько многим ты готов пожертвовать? Решай сам.
Ты, — зашипел он в ответ, — принадлежишь мне. Я не позволю тебе перечить.
Дракон, ты верно совсем глуп, если даже не пытаешься понять: все, что ты делаешь возвращается к тебе. Не пересекай черту, иначе я сотру тебя в пыль.
Я вырасту и стану сильнее. И тогда ты пожалеешь, — казалось, дракон в отчаянии. Мой дракон. Он признавал, что не в состоянии противиться мне.
Я отвечу тебе той же яростью, — возразил я. — Уймись, остановись.
Откуда она, твоя ярость, что делает тебя таким сильным? — он был озадачен.
— Не ты причина моей ненависти, — признался я самому себе, начав говорить вслух. Я сам не заметил, как отпустил дракона, но он точно не мог вырваться, потому что перестал сопротивляться.
— Быть может, в этом и есть наш секрет? — внезапно спросил ящер.
Понимая, что эхо моих мыслей затронуло и его, я тихо вздохнул:
— Идти по пути наименьшего сопротивления?
— Да, — ящер отстранился, он словно первым отступил, давая слабину, но это было не так. Я чувствовал его замешательство и непонимание. Сейчас заключалась самая важная сделка моей жизни. Я это знал. Дракон это знал.