Жертвы времени

Федорова Евгения

Легкий порыв ветра коснулся виска, огладил волосы. Я лучше всего чувствовал его течение, пожалуй, он даже поддавался моей воле и сейчас, как и всякий раз оставаясь наедине с самим собой, я прикоснулся к нему, опуская стены сознания.

Тонкие нити воздушных потоков качнулись от прикосновения, ветер усилился. В висках привычно зашумело от непомерного напряжения, вынуждая отступиться.

— Почему? — с отчаянием прошептал я. — Что ограничивает меня, где те стены, которые не дают мне свободы?

Успехи есть, — наконец признался

я самому себе. — Ветер для меня наиболее подходящий инструмент, податливый и приветливый. Я научусь, — пообещал я, — нужно лишь не оставлять попыток.

И я пробовал вновь и вновь, поднимая на склонах мутные снежные вихри до тех пор, пока изнеможение не стало очевидным. Тогда вернулся Мрак. Я почувствовал его приближение заблаговременно, хотя не видел его быстрого скольжения в темноте. Теперь для меня были необычайно ясны слова Мастера о том, что он всегда осведомлен о моем присутствии и о тех чувствах и эмоциях, которые владеют моим сознанием и моим телом. Связь натягивалась при приближение, тихо звенела от напряжения.

Я поплотнее закутался в одеяло и подбросил дров в огонь. Луна поднялась над пиком, неожиданно разлив по скалам свое мертвенное прохладное сияние, небо вдруг наполнилось светом, звезды поблекли. В этом свете на склон горы упали причудливые тени, отброшенные изогнутыми силуэтами приземистых, искореженных ветром сосен.

Изо рта шел белесый пар. С секунду он висел в воздухе, смешиваясь с дымом костра, серебрясь плотной пеленой, а потом медленно растворялся, исчезая в ночном воздухе.

Дракон приземлился у меня за спиной, постоял немного, потом уронил что-то на землю. Он явно ждал, что я обернусь, но я слишком устал для этого.

— Демиан…

Я вздрогнул, повернулся, полный равнодушной усталости.

У лап Мрака лежала туша мархура — некрупного дикого козла с завитыми винтом рогами. Его бурая, перепачканная кровью шерсть в лунном свете казалась черной. Это были красивые и ловкие животные, легко взбирающиеся по осклизлым камням, бойкие и верткие, знающие в горах каждую расщелину.

— Это тебе, — видя мое удивление, сказал дракон.

— Раньше ты не приносил мне добычи, — растеряно сказал я, поднимаясь.

— Раньше ты не нуждался в моей помощи, — возразил Мрак. — Ты — мой человек, и должен быть здоров. Пища пойдет тебе на пользу.

— Я думал, что все зверье на ночь прячется по щелям и норма, — подивился я, склонившись над животным. — Как удалось найти его и поймать?

— Щель, у которой нет второго выхода, для меня не преграда, — с намеком отозвался Мрак. Он был доволен тем, что удивил меня. Я чувствовал его желание покровительствовать мне и превосходить меня. — Добыча может забиться в угол, слишком узкий или слишком глубокий, но это и станет ее могилой. У меня достаточно терпения, чтобы расширить проход…

Его создание толкнуло меня изнутри, насмешливо, но ненастойчиво.

— Ты смешон в своей уверенности, что

сможешь познать мир, не впустив меня в себя, — ящер подошел к огню и снова улегся под скалой. — Ты кричишь через пропасть, убежденный, что эхо усилит твой голос, но он лишь искажается и затихает. То, что отстраняет тебя от меня, лишает тебя власти, и я удивлен тем, что ты все еще не желаешь этого признать…

Его рот раскрылся в подобии улыбки, которая могла бы закончиться сердечным приступом для того, кто видит ее перед собой впервые. Острые, покрытые блестящей слюной клыки оголились, губы растянулись, но я знал, что это всего лишь его насмешка надо мной.

Я молча взялся за нож, двумя ударами вспорол брюхо и вывалил горячие потроха на землю. Конь, почуяв кровь, очнулся от дремы и испуганно фыркнул. Поняв, в чем дело, Алрен пренебрежительно заржал и медленно пошел вдоль ущелья, ища себе более спокойное место для сна. Я почти никогда не привязывал его, прекрасно зная, что жеребец никуда не убежит.

— Демиан, — сегодня Мрак был неожиданно настойчив. — Отдайся мне по собственной воле, я не причиню тебе более вреда. Чего ты боишься, почему отстраняешься? Какие тайны так важны для тебя, что ты не можешь разделить их со мной? С твоим драконом?

Моя рука, оттягивающая от мяса кожу, замерла. Он впервые сказал «твой дракон», раньше он всегда говорил «мой человек».

— Не сейчас, — с трудом сглотнув, выдавил я. — Дай мне перекусить спокойно!

— О, Высшие, ты невыносим! — Мрак в раздражении пыхнул в мою сторону легким облачком дыма, неприятно защипавшим в носу.

Я поторопился отделить от сустава жилистую ногу, обтер ее снегом, стирая налипшие волосы, и, сдвинув горящие ветки, бросил мясо как есть поверх углей.

— Слышал волка? — внезапно спросил дракон. Я почувствовал в нем перемену, он снова отступил, давая мне право решать.

— С час назад, — согласился я. — Думал, весна заставит их успокоиться. Раньше, морозными ночами их голоса были слышны гораздо чаще, но теперь они призывают самок…

— Нет, я чувствую тревогу, — возразил Мрак.

— Это всего лишь изменение погоды, — усмехнулся я. — Нечто новое. Другие запахи, другое настроение.

Дракон промолчал, щурясь.

Запах жарящегося мяса дразнил. Я снова перевернул влажную одежду, потом палкой поддел ногу, кладя ее на угли другой стороной.

— Остальное я съем, — решил Мрак и посмотрел на надрезанную тушу, которая вздрогнула, будто была живая, и поползла по камням, оставляя кровавый след. Вытянув шею, дракон подхватил свою добычу, и толстые кости захрустели на его зубах, будто тонкие палочки.

— Спроси, — проглотив кусок козлятины, предложил Мрак, — как я делаю это?

Я молча повел плечами и, выкатив ногу из костра, счистил с нее налипшие угли. Придавив мясо куском камня, чтобы не обжечься, я отрезал тонкий кусок, оголив сочащуюся соком мякоть.