Жертвы времени

Федорова Евгения

Я вздрогнул. Опять попался на крючок, ничего толком не поняв. Почти ничего, но Мастер определенно дал мне услышать много нового и лишь тщательнее выбирал слова. И эта тщательность сделала свое дело. Как и Мастер для себя, я кое-что решил.

Шива предал меня и этого я не забуду никогда, Северный хочет заполучить союзника, но мечтать, как говорится, всегда полезно. Дракон должен получить человека? Меня? Пусть так, я выбираю дракона и выбираю Мастера, потому что это он, не Северный, проделывает со мной этот тягостный путь. Мне нет дела до желаний других магов,

потому что впервые я увидел, как зарождается жизнь!

— Если тебе интересно, то я знал о твоем пробуждении с самого начала, как только ты стал прислушиваться к разговору, — легкая насмешка сквозила в голосе Мастера. — Ты задержал дыхание, чтобы лучше слышать.

Дон фыркнул.

— Сполосни плечи и бок, пожалуйста, я испачкал тебя кровью, — предупредил Мастер и я согласно кивнул.

— Ты сделаешь еще хуже, — проворчал рыжий, но это был явно их спор. Я присел и потрогал воду пальцем, она была теплая. Стерев подсыхающую кровь с ребер, я сунул руку в тонкую струйку и вода забурлила, родник обрел силу, со стены посыпались, отваливаясь, осколки камней. Я с удивлением глядел на воду, которая стала черной, будто нефть.

Неслышно подошедший Мастер вытер мне спину куском ткани и с интересом уставился на воду.

— Красиво, правда? — спросил он и, не дождавшись ответа, вернулся к огню.

Глава 5. Город среди равнины

— Хочешь посмотреть, что ты натворил? — благодушно уточнил Мастер. Он снова менял повязку и я подумал, что этой ночью мы с ним потеряли немало крови.

— Не очень, — буркнул я, но подошел. И обомлел от непонимания. Одна из полос тройного шрама разошлась на ладонь и кровила. Маг опустил кисть и сжал в руках тряпку, кровь стекала по коже и впитывалась в ткань.

— Это что? — глупо спросил я.

— Думаешь, что-то можно сделать? — во взгляде мага читался вопрос и я внезапно подумал, что причина во мне. Он отдает свою силу, чтобы я оставался в живых и это убивает его самого. Но ведь не я начал все это!

— Скоро руку тебе отрежем, — зачем-то сказал я, касаясь посеревших краев раны. Кожа была горячей.

На мага моя реплика не произвела никакого впечатления, он совершенно серьезно кивнул и подтолкнул сапогом рукоять ножа, лезвие которого утонуло в углях.

Я резко встал.

— Это была шутка!

— Просто прижги рану, иначе к утру вся кровь из меня выйдет. Смотри-ка, у тебя есть хороший и, скорее всего, единственный шанс отомстить мне. Неужели ты им не воспользуешься, Демиан?

— Ну-ну?! — совершенно спокойно процедил я, вслушиваясь в отчаянно бившееся сердце. — Думаешь, я к этому стремлюсь? Да я бы просто убил тебя, за все, что ты сделал. Этого достаточно. Эти варварские методы могут больше навредить, чем помочь. Даже я понимаю, что рука сильно повреждена, а ожог — это дополнительные омертвевшие ткани в ране, как она будет заживать вообще?

— Там, на равнине ты говорил о том, что тебе чуть не убили, — вдруг сощурился маг. Этот вопрос застал меня врасплох. К чему бы все это?

Вспоминать не хотелось. Давнишние

страхи, непобежденные, но запрятанные в самую глубину сознания, никогда не приносят добра. Я старался об этом не думать, но на самом деле ни раз убеждался в этом. Женщины, что делили со мной ложе, частенько говорили о моем сумасшествии. Они пытались привести меня в чувство в глухой ночной час, вырвать из цепких объятий кошмара, вернуть разум, но это было выше их сил. После этого они очень быстро исчезали из моей жизни. Может быть, я сам заставлял их отступать все дальше и дальше. И в то же время, не желая, чтобы они видели мою слабость, я жаждал, чтобы они остались и помогли.

Я передернул плечами и вышел из пещеры, с трудом справившись с навалившейся тоской. Дон стоял там, вглядываясь в плотный, наполненный пением ветра и трепетанием снежинок сумрак. Я поднял голову, подставляя лицо сыплющемуся с неба снегу. Казалось, хлопья падают из пустоты, внезапно выныривая из ночной мглы.

— Мастеру нужна помощь.

— Ну так помоги, — глухо проговорил маг и я вздрогнул от неожиданности. Он был здесь и с тем, он был где-то далеко. — И не забывай, — его невидящий взгляд скользнул по мне, — что если умрет он, умрешь и ты.

— Почему? — со вздохом спросил я.

— Потому что я занят, а он так решил, — все тем же далеким голосом, отозвался Дон. — Мастер сделал выбор за нас всех, связав тебя с собой по крови. Он дарит тебе жизнь, а ты награждаешь его за это ненавистью. Когда придет время, ты поймешь, насколько был глуп.

Дон больше ничего не сказал, а я не спрашивал и еще долго стоял там, рядом с Доном, пытаясь последовать за ним туда, где, как я надеялся, было теплее, чем здесь. Но это было мне недоступно.

Замерзнув, я неохотно вернулся в пещеру. Остановился, стараясь не смотреть на сидящего у огня Мастера, прислонился к неровной стене. Она показалась мне очень теплой. Да, я действительно замерз там, на пронизывающем ветру.

Заныл шрам. Я коснулся правой стороны груди. Там когда-то была страшная рана. Оттуда толчками, при каждом ударе сердца, выплескивалась кровь. Я вспомнил хрип в легких и ощущение, что вдоха недостаточно, чтобы напитать кровь кислородом.

Да, я сам не давал этой боли уйти, не выпускал, заставляя сидеть внутри, загоняя ее в самом себе, пытаясь уничтожить. Почему человек всегда старается все уничтожить, вместо того чтобы возрождать? Он выстраивает ровные ряды иллюзий, отказывается от неприятной правды и сжигает, перетирает в порошок нечто, что могло бы существовать…

— Ну так, — сказал я, чтобы что-то сказать. — Хочешь знать обо мне побольше, чтобы вновь было над чем смеяться?

— Ну, я вроде бы ни разу не смеялся надо тобой, — возразил Мастер.

— Лесандро, да? По мне, это женское имя…

— Этому имени века и века, оно мужское, — не обиделся Мастер. И без перехода: — Ты ведь помнишь каждое мгновение, каждую деталь. Они жрут тебя изнутри…

— Я помню глаза, — согласился я. — Мальчишка, желавший продать на блошином рынке мои ботинки, как он только пробрался в Средний город?