Жертвы
Шрифт:
Гибсон сердито втянул в себя воздух.
— А если я этого не сделаю, ты действительно обратишься к средствам массовой информации? — спросил он.
Миллер поднял брови.
— Ты же давно меня знаешь, Стюарт, — сказал он, и на его губах появилась легкая усмешка.
Полицейский инспектор кивнул и допил остатки своего пива.
— Да, — подтвердил он, — слишком давно.
Миллер закурил, прикрывая ладонью огонек зажигалки от пронизывающих порывов ветра, что время от времени прокатывали
В этом огромном подземном пространстве сейчас почти не было машин. Помимо его собственной «гранады», стоявшей у выхода, машинами были заняты лишь три места. В воздухе стоял запах гари, на полу виднелись темные подтеки масла и мазута. Около опоры, к которой прислонился Миллер, кто-то помочился. Обрывки бумаги и картона со склада пищевых продуктов и другой мусор были разбросаны повсюду, ветер подхватывал их и разносил по всему подземелью. Миллер оперся на капот своей машины и продолжал ждать.
Он посмотрел на часы.
Одиннадцать четырнадцать вечера.
Наверху послышался шум движущейся машины, затем урчание мотора, когда машина поравнялась со спуском, ведущим на нижний уровень. Увидев «астру» Гибсона, направляющуюся в его сторону, Миллер криво усмехнулся. Подъехав ближе, полицейский инспектор выключил фары; в тусклом холодном свете флюоресцентных ламп одиноко маячил темный силуэт Миллера. Инспектор поставил свою машину метрах в двадцати от него и выбрался из машины. Миллер увидел в его руках «дипломат».
Гулким эхом отозвались шаги инспектора в пустынном подземелье.
— В твоем распоряжении пятнадцать минут, — с раздражением в голосе проговорил инспектор, ставя «дипломат» на капот «гранады».
— Мне понадобится куда меньше, — сообщил Миллер, открывая замки.
Внутри лежало семь папок, скрепленных кольцевыми скобами. На каждой была написана фамилия. Миллер извлек первую папку.
— Мне явно следует обратиться к врачу. Видимо, с моей головой не все в порядке, раз я пошел на это, — заметил Гибсон.
— Лучше пятнадцать минут в моем обществе, чем издевательства прессы и головомойка от комиссара, — пробормотал Миллер, раскрывая папку.
— Нет, ты в самом деле проходимец, Фрэнк, — прорычал его бывший коллега, и Миллер уловил в его голосе нотки неподдельной злости.
Он стал листать документы, оставив без внимания заключение судебно-медицинской экспертизы, отчет следователя, показания свидетелей, пока не наткнулся на то, что искал.
— "Марк Форрестер", — прочитал он вслух. На фото убитый был снят в обществе девушки, которую Миллер принял за его невесту. На черно-белой фотографии оба улыбались. Фигура Форрестера была окружена светящимся контуром.
— Есть, — прошептал он и достал следующую папку.
— Что есть? — переспросил Гибсон, который то поглядывал из-за спины Миллера на фотографию, то в волнении озирался по сторонам, желая удостовериться,
— "Николас Блейк", — прочитал Миллер на другой папке. Он не стал рассматривать фотографию Блейка с облитым кислотой лицом, а нашел фотографию молодого человека, снятую в то время, когда он был еще армейским курсантом.
Его тоже окружало слабое свечение.
Так же, как оно окружало Вильяма Янга.
И Анжелу Грант.
На одних снимках световое пятно было более отчетливым, на других — менее.
Проступало оно и на фотографии Луизы Тернер.
Сильное свечение было вокруг Бернадетты Эванс.
Наконец, Миллер взял в руки последнюю папку.
Пенни Стил. Последняя жертва.
Он уже знал, даже не глядя на ее фото, что вокруг нее тоже будет эта отметина. Фотография в папке только лишний раз подтвердила его правоту.
У каждой жертвы, убитой в течение последнего месяца, была аура, напоминавшая светящуюся оболочку.
Специалист по киноэффектам вернул последнюю папку в «дипломат» и протянул его Гибсону, не переставая удивляться.
— И это все? — спросил инспектор. — Тебе нужны были только фотографии?
Миллер медленно кивнул, его разум был в смятении. На секунду он закрыл глаза, но казалось, образы были запечатлены в его памяти наряду со многими другими, которые там хранились. Портреты живых вперемешку с образами тех, кто был зарублен, застрелен, задушен. Картины смерти, разложения, распада плоти прочно отпечатались в его сознании, как будто заклейменные каленым железом. Чтобы уже никогда не исчезнуть.
— Я могу видеть жертвы убийств, — тихо сказал он. — Глядя на чье-то фото, я могу сказать, умрет человек насильственной смертью или нет. У всех потенциальных жертв есть эта аура.
Гибсон покачал головой и защелкнул замки на «дипломате». — Сперва мне казалось, что ты пьян, — сказал он. — Теперь я считаю, что ты сошел с ума.
— Я могу предсказать, кто будет убит, — настаивал Миллер.
— Ну и что ты собираешься делать? Бегать по городу и снимать всех на пленку? — Он взялся за ручку «дипломата» и повернулся. — И ради такой чепухи я рисковал своим положением?
Инспектор открыл дверцу своей «астры» и бросил «дипломат» на переднее сиденье. Сев за руль, он повернул ключ зажигания. Двигатель ожил, взревев, и этот рев прокатился эхом по подземной стоянке.
— Возвращайся в пивную, Фрэнк, — заорал Гибсон. — Там твое место.
Он включил передачу и рванул машину с места, зашуршав колесами по бетону. Миллер молча смотрел, как машина поднялась по выездному скату и исчезла.
Холодный ветер гулял по полутемному пространству стоянки. Подняв воротник, Миллер еще некоторое время постоял в одиночестве, потом открыл дверцу своей машины и сел за руль. Даже внутри машины было холодно.