Жест Лицедея
Шрифт:
— Но мне нравятся дамы постарше, — ответил я, намеренно уходя из поля ее зрения. Самое время пустить ее через меню, посмотреть достигла ли цели моя заготовка «Я Хороший». Тык, тык, тык…
«Объект-инфо»
«Разумовская Ирина Львовна. Возраст 36 лет. Магическими техниками не обладает. Радость. Волнение. Предвкушение приятного вечера. Отношение к вам: значительный интерес, потрясение вашими изменениями, потребность в общении с вами, желание обнять вас, желание видеть ваши глаза, непонимание собственного отношения к вам, большая симпатия».
Вот как, «мама»! Ты мне тоже симпатична
И я не сдержался, подошел и обнял ее. Ведь она этого хотела.
— Саш… — она не знала, что сказать. Стояла, растерянно держа расческу в руке. Затем нашлась:
— Может тебя нужно познакомить с Татьяной, дочкой Гаврилова? Но ей уже двадцать три года.
— Нет, мам, я пойду, — вышел в коридор довольный и смущенный взаимной, очень приятной неловкостью.
Вышел и почти столкнулся с Наташей, вынырнувшей из своей комнаты. Она схватила меня за край рубашки и оттянула к лестнице.
— Почему ты маме купил цветы, а мне нет? — возмущенно сказал она.
— Но… Я не думал, что тебе это надо. Прости. И если бы она увидела, что я тебе дарю цветы, могла бы подумать, будто я тебе подкатываю, — попытался объяснить я.
— Для тебя я — главная девушка. Ясно? И единственная. Ты понял? — она сердито смотрела мне в глаза.
Как же это прикольно! Она ревнует к собственной маме? Интересно, что происходит в ее больной головушке. И меню вызвать сейчас не получится.
— Следующий раз будут цветы тебе, — пообещал я, обхватил ее и поцеловал в губы.
— Все, хватит, — она оттолкнула меня. — Приду, когда полностью стемнеет. И больше так не делай, Лаврик.
— С поцелуями? — усмехнулся я.
— С таким наглым невниманием ко мне. Это опасно для тебя, — она пошла к своей двери.
Я спустился к Леночке, пока та не ушла, угостил шоколадкой и поболтал немного. Милая она девушка, добрая и ласковая. Ей бы такого же доброго, заботливого мужика, как… Нет, не как я. Такого не дай бог! Ей бы, как она сама. Но увы.
Вернувшись к себе, лег на кровать и решил потренировать немного «Стража». Поскольку комнату я не покидал, то даже внезапное появление Наташи не повредило бы мне. Сестренка лишь подумала бы, что я крепко сплю. Возвращение в тело и полный контроль над ним не занимали более минуты-двух.
Стражу я все-таки решил дать имя. Так прикольнее. И, кстати, душевнее. На тонком плане внешность не имеет большого значения. Многие там существуют в виде бесформенного сгустка или светящегося шарика. Свежеумершие люди, которых еще не унесло на дальние планы мироздания, выглядят так, как они сами себя представляют или так, как желают себя видеть. Вот, к примеру Весериус неизменно в темном плаще и шляпе. Страж, созданный мной, — это часть моей собственной сущности, хотя незначительна. Но крепко накаченная магической энергией — сейчас я влил в него аж 220 единиц. И придал ему внешность красного рогатого демона с вилами. А, что? Пусть бояться. Имя ему дал: Илья. Такое в голову первым стукнуло. Пока я висел над шифоньером, перебирая пункты меню и делая поправки записи. Илюша дважды проявил себя: только какая-то зеленая хрень вошла в зону его ответственности, как хрясь ее вилами, аж зеленые ошметки в стороны разлетелись, не менее жестоко поступил с какой-то медузой. Молодец! Пусть не лезут. Я его похвалил, и это полезно отразилось на его способностях.
Наташа
— Ты что спишь? — возмутилась она. — Так ты меня встречаешь?!
— Извини, — я шевельнулся. — Дела магические. Требовалось проверить кое-что.
— Общем так, мама уехала еще час назад, можно начинать. Убирай все с кровати. Остается только простынь и подушки. Простынь придется испортить — буду на ней знаки рисовать. Ты уголь принес? — она наклонилась над моим приходящим в чувство телом.
— Разумеется. Я же понимаю, как это важно для ритуала, после которого я стану твоим первым мужчиной, — был жуткий соблазн поймать ее за руку и повалить на себя, но я решил играть пока по ее правилам.
— С чего ты взял? Какие глупости, — она рассмеялась, звонко как колокольчик.
— Сначала по бокалу вина, верно? — уточнил я, убирая вещи с кровати. Вскоре передо мной было широкое, ровное, белое поле — рисуй, ведьмочка, свои знаки.
— Давай. Мне нравится шипучее, — она разворачивала фольгу с угольными шариками, затем занялась свечами, расставляя их на полу в каком-то особом порядке.
Вряд ли Наташа знала или, вернее сказать, помнила истинные ритуалы из прошлой жизни. Наверное, сейчас пыталась воспроизвести что-то вычитанное в книгах.
Я тем временем откупорил бутылку белого игристого и разлил по бокалам.
— Прошу, сестрица, — пригласил я, устраиваясь в кресле. И когда она подошла, не удержался, схватил ее за руку и усадил себе на колени.
Возмущения ведьмочки, я закрыл поцелуем. Она не ожидала от сусла такого нахальства, и точно не ожидала, что в моем еще худосочном теле силы больше, чем в ней.
— Ну ты сволочь! — выдохнула она, когда наши губы разъединились. Но вырваться при этом не пыталась.
— Да, я такой, — моя рука бесцеремонно задрала ее юбку и добралась до трусиков. — Признай, тебе понравилось, как я делал вчера?
— Это тебе понравилось, — она вздрогнула, почувствовав мой палец в щелочке. — Говори, вкусно тебе было?
Она развела шире ножки, позволяя себя ласкать. Мой член снова стоял колом, упираясь ей между ягодиц. От проникновения моего пальчика, вздох сорвался в ее губ, и я почувствовал там столько влаги, будто она уже кончила.
— Все, хватит, — сестренка убрала мою руку.
— А то мы утонем, — усмехнулся я.
— А то мы не сделаем ритуал, — она вырвалась. Взяла со стола бокал с шипучкой и отошла к центру комнаты. — Поджигай все эти свечи. Те, что на столе не трогай, — сделав несколько глотков, добавила: — Я буду рисовать знаки, мне не мешай и ничего не говори.
— Как скажите, госпожа ведьма, — и мысленно добавил, ради того, чтобы вас трахнуть, я готов на очень многое.
Я допил вино и принялся поджигать свечи на полу, поглядывая, как она ползает на четвереньках по кровати, что-то вычерчивая углем. Платье задралось, обнажая аппетитную попу, обтянутую белыми трусиками. Я вам скажу, еще тот натюрморт: мой член яростно просился к ней. От одной мысли, как можно было вставить ей сейчас в такой позе, я чуть не заскрипел зубами. Царь Небесный, ты видишь эти румяные булочки! Нет, я лучше отвернусь, иначе позорно кончу сейчас в штаники.