Жест Лицедея
Шрифт:
— Говори, Луций! Не зли меня! — ее ножки, прикрытые чуть ниже коленей юбкой, уперлись в диван.
— Угадай, моя хорошая, — я не знаю, как с ней общался истинный Луций, но сейчас я удивлял графиню. Эта сука явно сбита с толка и ее магические техники не работают. Своим напором, я их вырубил точно свет рубильником.
— Ну, говори, Луций! Почему я должна угадывать? — она не возражала против моих рук, тихонько задиравших юбку.
Ой, какие ножки! Нежная, шелковистая кожа… Не кончить бы раньше времени…
—
— Дом у храма Клавдия почти твой! Да, дорогая! Я продавил сенат!
— Разве ты улетал в Рим? — недоумевала она.
— Да! Успел! Только вернулся! — я так прикинул, ведь через порталы это в принципе возможно. Почему бы немного не спизд…ть?
— Понимаешь? — с еще большей наглостью вопрошал я. — Теперь достаточно лишь одного моего слова! А для меня твоего, — пальцы коснулись ее трусиков, оттянули резинку. — Ты это понимаешь, мой Свет? Только скажи мне «да»!
Она дышала часто, прижимаясь ко мне. Затем прошептала:
— Да!
Конечно, да! О, как же там интересно! Там после недорогой игры моих пальцев стало очень влажно! Ей нравится — она поплыла.
— Скажи, что ты хочешь этого прямо сейчас! — мой палец тихонько прокрался в нее. А дырочка у нее узенькая.
— Луций! Отчего ты такой наглый и такой сумасшедший? — она поцеловала меня в губы.
Я же принялся стягивать с не трусики, дрожа от нетерпения. Никак не мог поверить, что через пару минут эта редкая сука станет моей и будет стонать от величины моего члена. Это случилось даже несколько раньше. В тот момент, когда ее трусики упали на пол и я вложил в ее ладошку своего окаменевшего труженика, Троцкая воскликнула:
— Боги! Луций! Почему он такой?! Он же был меньше! Был в пять раз меньше!
— Свет мой! Все растет, все расширяется! — в древнюю мысль Гераклита я вложил новый большой и твердый смысл. — Ты представляешь, сколько радости он доставит тебе сейчас? Больше в те самые пять раз!
Хотя я не прав. Опытные люди утверждают, что прямой зависимости между размером и удовольствием нет. Пока она застыла в обалдении, я воспользовался моментом, повалил ее на диван, рывком стянул юбку. Валькирия осталась лишь в коричневой расстегнутой блузке, из под которой явилась ее грудь с розовыми ореолами сосков.
— Луций! Немедленно говори, откуда у тебя такой член! — недоумевала Троцкая. — Пожалуйста, не надо! Он слишком большой! Ты не болен случайно?
— Я здоров как никогда! Свет мой, сейчас ты это почувствуешь! Единственное, чем я болен, это желанием натянуть тебя! — я раздвинул ее ножки.
Не в силах далее терпеть, направил воина к мокрой и смертельно
И конечно, эта породистая стерва вскрикнула. Вскрикнула и выгнулась. Затем, открыв ротик, жалобно постанывая, ощущала, как мой гигант неудержимо погружается в нее.
— Луций! Пожалуйста! Умоляю! — причитала она, то ударяя меня кулачками по спине, то судорожно выгибаясь. — Тише! Не дави так! А-а-а!
Я не садист. Я дал ей чуть обвыкнуться, с восторгом взирая на искаженное болью и удовольствием личико. Большим пальцем потирая ее щелочку, нащупал клитор. Так тебе нравится, коварная сучка? Она тихонько застонала, завозившись подо мной и принимая меня глубже. Потянулась ко мне с поцелуем.
Да! Ей нравится, так очень нравится. Она хочет так! Ее пальчики впились в мои ягодицы, приглашая к страстной игре. И я с радостью принял приглашение. Поначалу медленно погружаясь и медленно выходя под ее сладкие охи. Я вышел полностью, покинул ее тесную пещерку и завис над графиней, мучая ожиданием себя и ее.
— Луций! — она прижалась ко мне. — Какой же ты сегодня!
Да, я сегодня такой! Такого, детка, ты не забудешь! Потом будешь вопрошать у Луция, куда делся его большой член. Его задроченный кончик, наверное, размером с мизинчик? Больше ты его не захочешь. Будешь искать другого «Луция».
Теперь я позволил войти в нее резче — она сама этого хотела. Вскрикнув и страстно прижавшись ко мне. Еще и еще, под ее сладкие стоны так ласкавшие слух, отражавшиеся дрожью во всем теле. Она резче и чаще двигалась мне навстречу, превращаясь в жадную до члена суку, чувствуя нежной вагиной раздувшиеся вены моего труженика. Все чаще дыша она приближалась к дикому оргазму.
Неожиданно моя валькирия, отчаянно дернулась, едва не выскользнув из-под меня. Вскрикнула и затрепетала от кайфа, накрывшего ее точно цунами. Под ее голой задницей жутко скрипел кожаный диван. Она поджала ножки, впуская меня до конца и беспощадно щипая мою задницу. Щипая настолько азартно, что я не мог кончить от боли еще пару минут. Троцкая вдруг опомнилась и, тяжко дыша, прошептала:
— В меня не сливай! Слышишь? Луций! В меня нельзя!
— А куда сливать? Отсосешь? — я чувствовал, что уже на грани.
Нет, не на грани… Наверное даже за ней.
Ага, точно, уже за гранью!
Кажется, я успел в Светкину нору брызнуть раньше, чем выдернул член. Мигом поднес своего труженика к ее личику. По пути к ее лицу мой могучий воин обильно орошал ее семенем. Полил все: и блузку, и грудь, и волосы.
— Сука! Рот открой! — прорычал я. — Скорее же, бл…дь!
Наверное, рот она открыла от обалдения — не ожидала такого невежливого обращения от римского консула. Ну я не растерялся — метко сунул член в ее удивленный ротик. Правда в него попали лишь последние жалкие брызги.