Жесткий старт
Шрифт:
– К старту готовы? – весело спросил Робиц.
– Готовы, – ответила Тана, исполнявшая роль штурмана и капитана.
– Тогда отсчет двадцать секунд. Старт по зуммеру.
– Есть! – уже более официально ответила Тана.
– Гравитатор на сорок! – прикинул Шива ускорение, с которым собирался сорваться с виртуального пирса.
– Отставить! – раздался в наушниках голос Робица. – Штурмовики и истребители не говорят «гравитатор». Они говорят «гравитор». Запомни, сынок!
– Гравитор на сорок… – поправился Шива. – Нет, черт, на сорок пять!
Тана усмехнулась и вывела сектор
По сигналу Шива дал старт, но виртуальный корабль отца сразу же опередил их яхту более чем на четыреста километров.
– После бакена разворот, – напомнил командор правила гонки.
Тана не ответила, она была готова в любой момент изменить параметры гравитации. И брат не заставил себя долго ждать.
– Гравитор на шестьдесят! – сказал он, забивая в виртуальные камеры сгорания дополнительную порцию топлива.
Однако он ошибся – шестьдесят единиц оказались слишком сильны для того рывка, который сумел обеспечить Шива. В результате индикатор перегрузки показал катастрофическое преобладание искусственной гравитации над перегрузкой.
– Вас расплющило, – раздался голос командора по связи. – Нет, ребята, так дело не пойдет. Горячка до добра не доводит, тем более в космосе. Повторим?
– Обязательно! – зло ответил Шива.
В общей сложности они проделали за день больше ста стартов, но ни разу не выиграли. В конце концов гонку пришлось прекратить из-за того, что Тану в ее состоянии нельзя было подвергать большим нагрузкам. Собрав детей в комнате, Робиц устроил разбор полетов.
– Первая и главная ваша ошибка состоит в горячности. Вы постоянно пытаетесь выиграть за счет мощности двигателей. Да, у строящейся яхты она велика. Однако мощность – это не только благо, но и большая ответственность. Вы должны научиться чувствовать дюзы, как собственные ноги при ходьбе. По большому счету метка гравитора должна быть выставлена у штурмана раньше, чем пилот произнесет ее вслух. То есть вы должны стартовать как один человек. Иначе ничего не выйдет. И не забывайте, что кроме маршевых дюз у вас есть еще и маневровые. Ими можно компенсировать ошибки в соотношениях мощности перегрузок с мощностью гравитора, чуть меняя силу вектора тяги.
– Это невозможно… – помотал головой Шива. – Это же надо выверять каждый грамм топлива, попадающего в камеру сгорания.
– А чего ты хотел? – удивился отец. – Думаешь почему призовые фонды на гонках так велики? Там все асы. В большей или меньшей степени. А вы пока птенцы, хоть и научились отрывать яхту от пирса.
– Почти месяц обучения нам ничего не дал, – грустно подвела итог Тана.
– Ты так считаешь? – улыбнулся Робиц.
– Разве не так?
– Думаю, попадись вам соперник попроще меня, вы бы потягались с ним значительно дольше. Не забывайте, я оттачивал мастерство в боевых условиях. А у пижонов-яхтсменов школа совершенно иная. Если же говорить серьезно, то
На следующий день устроили выходной. Тане надо было отдохнуть, в этом не было никаких сомнений. К тому же командору пришлось отлучиться, чтобы узнать, как решаются вопросы по изготовлению узлов яхты. Он еще раз предупредил детей, чтобы они никуда не выходили без него. Что касалось Таны, то ей и самой не хотелось покидать дом – обилие на верфи чужих людей, причем в основном мужчин, ее не просто напрягало, а начинало пугать. В доме же она чувствовала себя в относительной безопасности. С увеличением срока беременности приступы тошноты стали все реже, и она уже начинала радоваться жизни.
Она смотрела сообщения по мультесети, когда Шива подошел к ней и по-братски обнял за плечи.
– Эх, сестренка, ну и заживем мы скоро! – с улыбкой сказал он и тут же удалился.
Но Тана еще с минуту боролась с раздражением, осознавая, что даже прикосновения Шивы ей невыносимы. Она впервые испытала сожаление, что ее брат мужчина. С этим придется смириться, но она почувствовала сильную неприязнь ко всему мужскому полу. Причем на верфи это чувство постоянно росло.
Размышляя об этом, она без особого интереса поглядывала на монитор, как вдруг спиной ощутила чье-то пугающее присутствие. Резко обернувшись, она успела разглядеть мужской силуэт, когда струя из пенобоя парализовала ее.
В себя Тана приходила медленно. Она чувствовала сильный холод, а тело ее затекло от неподвижности. Ей хотелось позвать отца, но сознание померкло, и она снова погрузилась в темноту. Когда же, наконец, она полностью обрела способность слышать и чувствовать, то пришла в шок, увидев себя пристегнутой наручниками к кушетке в каком-то техническом боксе. Она была совершенно голой, только сверху лежала тонкая простыня, слегка прикрывая тело. Испуг от пережитого был таким сильным, что Тана чуть не закричала. Самые страшные воспоминания о жизни на фабрике всплыли в ее памяти.
– Наша красавица уже пришла в себя? – услышала она мужской голос, от которого по телу прошла дрожь.
Над ней склонился Гудок. Чуть скосив глаза, Тана заметила двух вооруженных охранников у дверей. Управляющий откинул с нее простыню и причмокнул губами.
– Ну и Робиц, старый хрыч! Такой лакомый кусочек хотел от меня спрятать!
Тана заплакала от беспомощности, когда он провел рукой вокруг ее груди и по животу, опускаясь все ниже и ниже. Он сжал ей бедра и склонился к самому лицу девушки.
– Ты очень хорошенькая, Тана! Не плачь, и все у нас будет хорошо! Я скоро привезу сюда врача, он вычистит тебя, освободит от ненужного нам ублюдка, и мы с тобой поженимся. Я даже согласен простить твоего отца и не наказывать его за то, что он хотел мне помешать!
Гудок жадно рассматривал девушку, иногда касаясь ее тела. Тане эти прикосновения казались укусами змеи. Она рыдала от страха и обиды, а Гудок распалялся все больше, глядя на нее жадными глазами.
– Неужели ты не хочешь быть моей женой? – удивился он, схватив ее за подбородок и поворачивая к себе мокрое от слез лицо.