Жестокая свадьба
Шрифт:
— Твой друг ответит за все, — решительно сказала Ольга, отбирая у него чемоданы, — я сделаю это дело резонансным, о нем все заговорят!
— Завтра и так весь интернет будет смотреть на твою сестру, — ответил спокойно Рустам, — если тебе мало позора, давай, продолжай в том же духе. Баграев был прав насчет тебя, ты как бешеная кошка.
— Твой Баграев мудак и подлец. Демуров, ты же сам не веришь, что моя сестра способна на такое, она хорошая девочка, их отношения на твоих глазах начались. Ты же умный мужик, Рустам, сам понимаешь, что видео
— Это уже не имеет никакого значения. У нас на это свои взгляды.
— Взгляды у них! Дичь! Средневековье какое-то! — захлебнулась от возмущения Ольга. — Почему вы, мужчины, считаете себя вправе сломать кому-то жизнь?
— Она сама ее себе сломала, — жестко ответил Рустам. Они говорили о Данке так, будто ее здесь не было, и ее это как раз устраивало. — Может это и монтаж, но вы, женщины, сами должны думать, когда перед камерой одежду снимаете, в какие руки могут попасть такие записи или снимки. Что по-твоему должен чувствовать Даниял, зная, что теперь каждый, кому пришло это видео, может передернуть на его жену? Охранять честь мужа — обязанность жены. Если она запятнала свою, то как ей можно довериться?
Данка вздрогнула.
— Значит, по-твоему, нельзя доверять даже тем, кого любишь? — почти прошептала она. — Зачем тогда все это?
Неопределенно повела рукой и только сейчас увидела, что у нее палец до сих пор обвит сверкающим ободком. Уже стемнело, и в свете фонарей бриллианты переливались, как искорки. Даниял выбросил кольцо, которое связывало их сердца, как пафосно заявили им при росписи, но у нее швырнуть на асфальт подаренное мужем кольцо не хватило духу. Это как сердце вырвать и под ноги швырнуть.
Дрожащими пальцами она стянула кольцо и всунула Рустаму.
— Вот. Возьми. Отдай ему. А хочешь, выбрось.
— Дана, — окликнул Демуров, она нехотя обернулась, — моя сестра, Сатима… Не надо тебе с ней общаться. Не на пользу ей будет. Я прошу…
Она не нашлась, что ответить, лишь согласно кивнула. Меньше всего на свете Данка хотела навредить Сати.
— Ну и нахер с пляжа такой муж, — решительно заключила Ольга. — Если он способен лишь трястись над своей честью, нахер. Настоящий мужчина должен горой встать за свою любимую женщину, а не трусливо хвост поджимать и при всех от нее открещиваться. Ты знаешь, я только рада, что твой друг от нас отвалил.
Она взяла Данку под руку и потянула в сторону вокзала, а Рустам остался ошарашенно смотреть им вслед.
Глава 2
— Выпроваживают нас по-царски, … ! — высказалась Ольга в своей привычной манере и скептически осмотрела купе повышенной комфортности с двумя мягкими спальными местами. Данка не ответила, молча посторонилась, пропуская сестру, и принялась пристраивать чемодан.
Конечно, самолетом было бы быстрее, сюда они так и летели, с пересадкой, но нужный им рейс был только завтра, а Рустам сказал, что надо торопиться. Поэтому он взял билеты на поезд, а утром они
Данка была только рада — оставаться на ночь в гостинице в одном городе с мужчиной, разбившим в осколки ее жизнь, она не стала бы ни за какие деньги. А здесь можно лечь, отвернуться к стенке, уткнуться в мягкую обивку и забыться хотя бы на время. Оля мешать не будет, она же все понимает…
Вагон мерно покачивался, колеса слаженно отбивали привычный ритм — туду-туду, туду-туду. Данка повторяла эти звуки про себя, пытаясь отгонять ненужные мысли. В детстве она обожала поезда, вспомнилось, как отец объяснял, почему звуки именно такие — это колеса ударяются о зазоры между рельсами. Он так и говорил: «В каждой паре по два колеса, потому ту-ду, а не ту!»
Если бы он был жив, никто не посмел бы так с ней поступить. «Туду-туду», — отвечали колеса, все правильно они говорят. «Ты ошиблась, Данька, ты решила, что Даниял такой, как был ваш с Ольгой отец, потому и упала в эти отношения, как в пропасть, вообразив, будто у тебя есть крылья».
Доверчивая идиотка. Это оказались не крылья, а безобразные обрубки, и теперь Данка лежала на дне ущелья со сломанным позвоночником, а ошметки ее разорвавшегося серца разлетелись, наверное, по всей округе. Она больше никогда не сможет встать и поднять голову — раздробленные позвонки не смогут ее удержать на весу…
— Данечка, — Ольга легонько погладила ее по плечу, — тебе надо поесть, вставай.
— Я не хочу, Оль…
— Ну хотя бы сладкий чай выпей, так нельзя, ты сегодня почти ничего не ела, — в голосе сестры уже включился режим «строгий доктор», и Данка вздохнула. Придется сделать хотя бы несколько глотков, иначе та не отстанет, а будет замогильным тоном описывать и перечислять все необратимые процессы, прямо сейчас происходящие в организме Данки из-за ее голодовки. Знаем, проходили уже после того, как погибли родители.
Они молча пили чай и смотрели в темное окно под размеренное «туду-туду», как вдруг лежащий на столе Данкин телефон ожил, зажужжал, и на экране обозначился незнакомый номер. Во взгляде Оли мелькнула паника, а у Данки вдруг отнялись ноги. Даже в сидячем положении отнялись. И руки беспомощно повисли как плети.
— Это Дан, — прошептала она. Лицо Ольги мгновенно сделалось непроницаемым, и она схватила телефон первой. Но из динамика зазвучал женский голос, Данке тоже было слышно, и конечно она сразу его узнала.
— Даже не знаю, Сати… — начала было Оля, но под требовательным взглядом Данки стушевалась и протянула сестре телефон, демонстративно включив громкую связь.
— Даночка, — Сатима давилась слезами, и у Данки к горлу мгновенно подкатил ком. Удивительно, как иногда тяжело осознавать, что кто-то из-за тебя страдает. И почему-то стыдно. — Даночка, как ты?
Она лишь плечами пожала, будто подружка могла видеть.
— Хорошо. Я хорошо, — а что еще можно сказать? Что она умерла? Так не умерла же, живая. И даже чай глотать получается.