Жестокие ангелы
Шрифт:
— Спасибо, агент Кочински, координатор Байджэн.
Мисао снова опустился в своё кожаное кресло. Виджей кивнул и посмотрел на Сири. Она взглянула на него с вызовом. Но Мисао дал понять, что оба могут быть свободны. Они вышли, захлопнув за собой дверь.
Мисао, невозмутимый и крайне терпеливый, оглядел меня с головы до ног точь-в-точь так же, как перед тем это сделал Виджей.
Через мгновение я осознала, насколько тщетной была моя попытка причинить бывшему шефу неудобство, заставив его ждать. Устроившись в кресле для посетителей, я в нём практически утонула
От этого ничего не изменилось. Я не проронила ни слова. И я уже сдалась.
— Как ваши дела, полевой командир Дражески? — поинтересовался Мисао, как подобало его высокому положению.
Я достойно выдержала его холодный взгляд и пустила в ход свои лучшие манеры, продемонстрировав умение держать себя в подобной обстановке.
— Прекрасно. Благодарю вас, Маршал-Стюард Мисао. А ваши?
Один из пальцев на его правой руке судорожно подёргивался.
— Ужасно, — сказал он. — И полагаю, что в самом ближайшем будущем дела пойдут ещё хуже.
— Мне жаль слышать это, Маршал-Стюард.
Соблюдение формальностей как бы создаёт некую защитную плёнку. Великолепно-гладкую и глянцевую, сквозь которую невозможно разглядеть душу. Эта лакированная поверхность весьма надёжна. Ничего не выспрашиваешь и сам не раскрываешь правду.
Я не могла вымолвить больше ни слова. А в недавнюю беседу с Виджеем вступить было слишком легко.
— Вероятно, вы захотите знать, почему я обратился с просьбой разделить со мной это очень тяжёлое время.
Я не ответила. Тучи над головой растаяли. Над каменными оградами вокруг клумб остролиста зарябили тени.
— Вы здесь, потому что Бьянка Файетт попросила, чтобы вы заняли её место.
Моя гладкая лаковая плёнка дала трещину. Я в изумлении смотрела на Мисао, зная, что моё лицо стало белым, как стенка. Мисао замер.
Одна из многих необычных традиций у стражей: если хотите, можете сами назвать своего преемника. Неофициально. И это решение легко может быть аннулировано. Но с ним считаются. Цезарь, офицер, сменивший меня, получил эту работу по моему распоряжению.
— Она погибла в полевых условиях. Тело обнаружили на Четвёртой луне в системе Эразмус. Записи её спутника указывают на то, что самое последнее указание Бьянки — убедиться, что вы лично прибыли на Четвёртую луну продолжить её миссию.
Так вот почему он не проявлял нетерпения или злости. Он знал, что в каком бы состоянии я ни вошла сюда — накалившейся докрасна от эмоций или излучая ледяное спокойствие, это лишило бы меня самообладания. Убило бы меня.
Я вспомнила камеру, где лежала на голых камнях в бесконечной кошмарной черноте. Вспомнила луч белого света. Сбитая с толку, прищурилась, силясь разглядеть аккуратное квадратное отверстие, которое становилось всё больше и больше в том месте, где кто-то методично разрушал стену. Я вспомнила, как пыталась уклониться от надвигавшегося на меня силуэта, как не могла осознать, что он способен принести что-то,
— Успокойся, Тереза. Успокойся. Это я. Я за тобой…
«Успокойся, Тереза».
Я облизнула губы. Я ненавидела Мисао за всё, что пришлось пережить. Но всего через пару мгновений это пламя погасло.
«Успокойся, Тереза».
— Что… что она делала в Эразмусе? Четвёртая луна — та, что носила название Дэзл, — когда-то была дворцом наслаждений и развлечений размером с Марс. Сейчас же стала домом для пребывающих в смятении, угнетённых людей, абсолютно бесправных. На ней царили разрушение и жестокость.
Губы Мисао, перед тем как он мне ответил, на миг вытянулись в суровую тонкую линию.
— Она выполняла очень важное задание вместе с капитаном Байджэн. Наш посол в системе Эразмус Филиппе Диего уай Берн… — он выдержал паузу, и я кивнула в подтверждение того, что этот человек мне знаком, — попросил её остаться и помочь разрешить ситуацию с беженцами, которая, по его мнению, грозила вскоре выйти из-под контроля.
Это было не слишком удивительно. Положение в Эразмусе ненадолго стабилизировалось (насколько мне было известно), но для большинства людей жизнь сводилась к существованию за чертой бедности.
— Как… как Бьянка умерла?
— Похоже, она шла своим путём.
Нервная дрожь пробежала по моей правой руке. Ощущение лёгких прикосновений крыльев бабочки.
— Она… попала в плен?
Шероховатые холодные камни, запах моей собственной крови, дыра, чёрная глухая дыра и боль, бесконечная, переливающаяся через край…
— Как минимум произошло похищение.
— Но как? — сурово спросила я. — Кто это сделал?
Мисао строго контролировал все проявления эмоций, но тут на его лице промелькнул гнев.
— Нам неизвестно.
— Но вы же отыскали её спутника… У него должна была содержаться полная запись всех действий Бьянки: с кем она встречалась, куда ходила. Всё с последнего момента использования линии связи.
— Спутник получил повреждения.
Я похолодела от слов Мисао.
— Её тело бросили разлагаться, Тереза. У нас только позвоночник и разложившаяся плоть, да и то немного. По меньшей мере целую неделю она была добычей крыс.
Никаких свидетельств того, какие причины побудили её пожертвовать собственной жизнью. Ни совершить правосудие, ни искупить вину перед ней. Даже самый неистовый праведный гнев — лишь малая мера…
Я вгляделась в усталое, горестное лицо Мисао.
— Могу я с ним поговорить?
— Вы возвращаетесь?
Я не могла ответить. Не находила слов. Его вопрос поставил меня в тупик. Заблокировал мысли. Мне надо было откашляться и взвесить все за и против, прежде чем я обрела способность выдавить из себя что-то членораздельное. Мисао, разумеется, ничего не заметил.
— Мисао, вы не можете требовать от меня что бы то ни было. Прошло тридцать лет! — Теперь я его умоляла, за что просто ненавидела себя. Но на ум больше ничего не приходило. Бьянка наблюдала за мной. Я чувствовала её присутствие за спиной. «Не впутывай меня, Мисао. Пожалуйста. Скажи ей, что я не могу».