Жестокие игры - 2
Шрифт:
– Что делает вам честь, - кивнул я снисходительно.
– Но только, смею заверить, что вам от этого не легче.
– Это ещё почему?
– А мотому, милостивсдарь, что ваша информация ушла строго по назначению и по ней уже работают соответствующие органы? Вы внимательно следите за ходом мих мыслей, Руслан Мансурович?
– Кто же вы такой, наконец?
– Вопрос резонный. Отвечаю. Я - майор милиции Беркутов Дмитрий Константинович.
– Беркутов?
– машинально переспросил Татиев, что-то припоминая. Вдруг, лицо его стало красным, а глаза - удивленными. Таких удивленных глаз
– Так вы...
– Вот именно, - подтвердил я его догадку.
– Я внебрачный муж Светланы Николаевны и прибыл сюда исключительно за ней. Но когда архаровцы Бахметова принялись меня "уговаривать" выдать себя за сотрудника ФСБ, я вынужден был с ними согласиться. Вы ведь знаете - они умеют "уговаривать".
Правда настолько ошеломила Татиева, что он отказывался в неё поверить. Вскочил из-за стола, подбежал к двери и истерично закричал:
– Светлана!
Через минуту в дверях появилась моя любимая. Вид у неё был встревоженный.
– Здравствуйте, Павел Иванович!
– кивнула она мне и обратилась к Татиеву: - В чем дело?! Что случилось?! Отчего вы так кричите?
– Кто это?
– спросил Татиев, указывая на меня пальцем.
Она бросила на меня испуганный взгляд, но довольно хладнокровно ответила:
– Что за глупый вопрос?! Это Кольцов Павел Иванович.
– Вы в этом уверены?
– В голосе Татиева было столько надежды и ожидания, что я невольно ему посочувствовал.
Лицо Светланы вспыхнуло, глаза заблестели, и она стала ещё прекраснее.
– Я вас не понимаю!
– гневно проговорила она.
– Вы прежде были знакомы с этим господином?
– Да. И вы об этом прекрасно знаете.
– Я имею в виду не здесь. А там, - она махнул рукой на окно, - в Новосибирске?
Светлана окончательно растерялась и не знала, что ей сказать. Взглянула на меня, как бы говоря: "Что здесь происходит?"
– Фенита ля комедия, дорогая, - улыбнулся я.
– Придется "колоться". Другой альтернативы я не вижу. Удовлетвори любопытство этого настырного господина и ответь - кто я такой.
Светлана побледнела, потупила глаза, тихо, но четко сказала:
– Вы Павел Иванович Кольцов.
Она никак не могла поверить, что я в трезвой памяти по собственной воле мог раскрыться перед врагом, и тем самым ставила меня в затруднительное проложение.
Ответ Светланы вдохнул в мятущуюся сущность Татиева надежду на светлое будущее. Он взбодрился, повеселел и вновь стал походить на красивого сукиного сына, воспитанного мамой на любви к русской классике.
– Так в чем дело, Пав.... или там вас?!
– воинственно обратился он ко мне.
– Светочка, - сказал я проникновенно, - ты ставишь меня в двусмысленное положение. Я только-что убеждал красавца-хозяина, что являюсь тебе в некотором роде внебрачным мужем. После твоего бессмысленного запирательства он может посчитать меня обманщиком, а то и откровенным лгуном. Ты подумала - как это может отразиться на моей безупречной репутации?
После моей прочувственной речи Светлана поняла, что я не шучу и, смело глядя в голубые глаза мучителя-абрека, сказала:
– Это самый дорогой для меня человек Дмитрий Константинович Беркутов.
О, как же была прекрасна моя любимая!
И пока меня распирала гордость за любимую, а за спиной вырастали могучие крылья, способные вырвать эту симпатичную голубую планету из семейства Солнца и унести далеко-далеко в отрытый космос, с Татиевым творилось прямо противоположное. Он разом будто постарел на добрый десяток лет, сник, ссутулился. Лицо его долго меняло выражения, пока не приняло устойчивое - страдальческое. Взгляд потух. Ноги уже были не в состоянии выдерживать тяжесть внезапно одряхлевшего тела, и он пляхлунся на стул, отсутствующе глядя в окно. Да, не хотел бы я оказаться когда-нибудь на его месте. Очень бы не хотел. Определенно. По всему, он сильно любил Светлану. Его беда состояла в том, что он напрочь забыл народную мудрость, о которой наверняка говорила ему русская мама, - "насильно мил не будешь".
– Хорошо. Идите, Светлана Николавна, - сказал он устало, без тени эмоций.
– Никуда я не пойду, - твердо ответила Светлана и, в доказательство своих слов, подошла ко мне и положила руку мне на плечо.
Татиев посмотрел на нее, затем перевел взгляд на меня, снова - на нее, горько усмехнулся, проговорил обреченно:
– Насильно мил не будешь.
Я вздрогнул от неожиданности. Он будто подслушал мои мысли. Черт возьми! А ведь он неплохой в общем-то мужик. И если бы мы встретились с ним где-нибудь при других обстоятельствах, то могли бы подружиться. Определенно. И я сделал бы из него человека. Впрочем, это и сейчас не поздно. Во всяком случае, надо попытаться.
– И что вы намереваетесь делать?
– спросил Татиев, глядя на меня. Похоже, что на Светлане он окончательно поставил крест. И правильно сделал. Я бы на его месте поступил бы точно так же. Лучше раз здорово переболеть, чем всю жизнь чахнуть.
– Была мыслишка - отправиться домой, прямиком к семейному счастью. Очень надеюсь, Руслан Мансурович, на ваше содействие и помощь.
От подобного нахальства Татиев лишь покачал головой. После некоторой паузы сказал:
– Нравитесь вы мне, Павел... э-э, Дмитрий Константинович, в любой ситуации не теряете самообладания и чувства юмора. Но я бы хотел составить приватный разговор без свидетелей.
– На Светлану он больше не смотрел. Видно, действительно имел способность подслушивать чужие мысли и решил покончить с любовью раз и навсегда.
– Света, оставь нас, пожалуйста, - сказал я,тронув её руку.
– Хорошо, - ответила она и вышла.
Татиев достал из кармана довольно пухлый конверт и протянул мне.
– Это то, что вы просили.
– Спасибо! Родина вас не забудет.
– Да ладно вам, - вяло отмахнулся он от моих слов.
– Я решил принять ваше предложение.
– Какое ещё предложение?
– не понял я.
– Отпустить вас.
– Вот как!
– искренне удивился я.
– А я уже было приготовился долго и нудно убеждать вас в необходимости этого.