Жестокие игры мажора

Демина Маша

— Я тебя умоляю, — огрызаюсь мягко, — в твоих поцелуях нет ничего особенного.

Я чувствую, как мое лицо пылает со стыда, потому что он знает: я лгу.

— Уверена? Может, мне стоит проверить? Или напомнить?

— Не льсти себе, — выдыхаю глухо и забываю как дышать, когда его ладонь обнимает мое горло.

— Повтори, — произносит он насмешливым тоном.

Я отвожу взгляд в сторону и шепчу:

— Прекрати.

— Почему я должен сделать это?

— Потому что я тебя прошу об этом.

— Нет, — отрезает он.

—

Что нет? Перестань пудрить мне голову, вообще-то это ты меня сюда затащил, — шиплю я вполголоса, немного раздражаясь от того, что теряюсь рядом с ним. — Я не выпрашиваю никаких поцелуев!

— А что, если я сейчас залезу в твои трусики и получится убедиться в обратном?

Мои глаза увеличиваются.

— Ты не сделаешь это, — едва ли не пищу я.

— Ты бросаешь мне вызов?

— Ты больной! — я хлопаю ладонями по его гранитной груди.

— Нет, просто не люблю, когда такая славная киска пытается мне нагло соврать прямо в глаза.

Господи, он только что назвал меня киской? Верните Ведьму! Немедленно!

— Ну так что? Мне проверить уровень влажности в твоих милых трусиках?

Я закрываю глаза и бьюсь затылком о стену, понимая, что он уже видел мой бабушкин гардероб ночью в том проклятом душе.

Но вспыхнувшее чувство стыда слишком быстро сменяется совершенно другой эмоцией. Багиров проводит большим пальцем по моему горлу, и прежде чем я готова растаять от этого прикосновения, у меня перехватывает дыхание.

Черт… Мне не стоит так реагировать. Он ведь только этого и ждет, чтобы позабавиться надо мной.

Сжав кулаки, я решительно открываю глаза и смотрю на Багирова.

— Что тебе нужно? Из-за тебя я опоздаю на пару.

— Из-за тебя я пойду со стояком на пару.

Я открываю рот и беспомощно выдыхаю, прямо в тот момент, когда Илай берет мою руку и кладет ладонью на твердую длину своего… О, Боже!

Меня будто бьет током, и я отдергиваю руку, вызывая из его широкой груди гортанный смех.

Жар, тот самый жар, проникает стрелой под кожу и бьет прямо между ног. И сейчас я ненавижу эту пульсацию. Вот там.

Багиров прекращает смеяться и приближается к моим губам, заполняя собой все пространство.

Если я лишусь кислорода, вы знаете кого винить.

Я сглатываю и снова облизываю губы, приоткрывая их, чтобы кислород сам поступал к легким. Илай мягко касается губами уголка моего рта и, прикрыв веки, я роняю жалобный стон.

— Ну я же говорил – выпрашиваешь, — хрипит Багиров и сильнее сжимает мое горло, вырывая из него тихий вздох и заставляя посмотреть на него. Его глаза сверкают. А опьяняющий аромат проникает в меня сквозь поры. Господи, поцелуй уже наконец, иначе я сгорю. — Но будет справедливо, если мы будем мучиться одинаково. — Ч-что?! — Если ты, конечно, не хочешь помочь мне, — его голос греховно низкий, но, прежде чем он снова заставит меня потрогать его… достояние, я выворачиваю шею и кусаю его за большой палец, пока хватка на горле не ослабевает.

Я

пользуюсь заминкой и устремляюсь прочь, умоляя свои щеки не гореть так сильно.

Но мрачный смех Багирова преследует меня до самого туалета, в котором я и скрываюсь.

Я благодарю Господа за то, что там никого нет, и, открыв кран, принимаюсь ожесточенно хлестать себя холодной водой.

Но меня заставляет прерваться девчачий смех и, чтобы не оказаться пойманной врасплох, я суетливо выключаю воду и прячусь в кабинке.

Мое дыхание шумное и прерывистое, и мне приходится прикрыть рот ладонью.

А когда я узнаю голоса, холодок скатывается по моему позвоночнику капелькой пота.

— Ой, да пошла она! С нами потусить – нет, а среди мажоров – аж с ночевкой, фу блин, пиздаболка, бесит, не могу, — раздраженно огрызается Леся. — Сама сначала: ой, я не такая, я жду трамвая, мне это не надо, эти мажоры больные ублюдки, я приехала, чтобы учиться, а сама не хуже шалавы ноги раздвигает, — фыркает она, и я слышу шорох, после чего кто-то открывает кран и шум воды позволяет мне перевести дыхание.

В груди становится так больно, что я не могу сделать вдоха. Горло схватывает горечь подступающих слез.

Мне не нужно даже слышать имени, я и так понимаю о ком идет речь.

Я тяжело сглатываю, но легче не становится.

— Ну ты как-то жестко реагируешь, Лесь, ну подумаешь, не сообщила нам, к тому же секса-то там не было, она говорила, что только терлась об него…

— Ой, да я тебя умоляю, — вставляет Марина. — Ты свечку держала? В душе, голые… по-любому она ему дала.

— Ну Багирову грех не дать, — едко подмечает Леся, а у меня тошнота подступает к горлу. Особенно когда я слышу… — Надо бы ему намекнуть, как грамотно моя подруженька выставила его лохом. Откроем глаза парню, а там и закончится лафа Самойловой.

Глаза жжет, и передо мной все становится мутным.

— Блин, девчонки, ну вы чего? — стонет Ира. — Я же по секрету вам рассказала, не выдавайте меня.

— Ты уж прости, Ир, — ерничает Худякова. — Но я с этой подстилкой мажорской больше общаться не собираюсь, пусть хоть по кругу ее пустят. Что вообще она о себе возомнила? Думает, я бегать за ней буду? Идиотка.

— Да уж, — поддакивает Марина. — Быстро она почувствовала себя коронованной элитой. Интересно, как она теперь будет себя вести?

— Ой, да плевать! Я корону ей быстро поправлю! Нет, ну надо же было святошу из себя строить! А что в итоге? Овца, блин!

— Да погоди ты, Лесь, — начинает вполголоса Марина. — А что, если нам использовать ситуацию в свою пользу? Ну ты прикинь, через эту дурочку мы доберемся до самой элиты! Будем ходить на вечеринки с крутыми парнями! Станем популярными в универе и заработаем себе авторитет среди старшекурсников!

Леся хмыкает и шум воды прекращается.

— Ладно, подумаем, как быть, может, Марина и права. Понюхай, пахнет сигаретами?