Жестокие игры мажора
Шрифт:
Я прикусываю нижнюю губу, отчаянно глотая рвущиеся наружу стоны.
Ох… черт.
Я цепляюсь за его голову и путаюсь пальцами в коротких волосах в неясной потребности притянуть ближе. Или оттолкнуть? Господи… ни черта не понимаю.
— Все еще будешь бороться за свою ложь? — тихий глубокий голос вызывает безумные мурашки на коже. — Или признаешься, что тебе нравятся мои поцелуи? Что скажешь, Ведьма? Мм? По крайней мере, твоим соскам очень, — и он демонстративно втягивает один себе в рот, закручивая в моем животе вихрь новых ощущений, будто между соском и
— П-прекрати…
Я качаю головой, чувствуя, как глаза закатываются от удовольствия, когда его губы сжимают чувственную плоть, а после Багиров выпускает мой сосок с влажным звуком.
Каким-то чудом я нахожу в себе силы посмотреть на него, и у меня сводит горло, когда я вижу, как он по-животному облизывает мой твердый сосок, а затем смещается в сторону и кусает мою грудь сбоку.
Это происходит так неожиданно, что я дергаюсь и кричу, снова откидывая голову назад и пытаясь выровнять дыхание.
Моя грудь ходит ходуном. Живот дрожит от частых вздохов. Но тело горит от предвкушения и жажды чего-то большего. Чего?
— Ты такая отзывчивая, что я не нуждаюсь в твоих словах, Ведьма, — он произносит каждое слово горячим шепотом, который танцует на моей коже пламенем, когда Багиров прижимается губами над моим пупком и начинает покрывать обнаженную часть живота влажными поцелуями.
Боже, ну почему это должно быть таким приятным?
Он задирает подол моей юбки выше, и в этот момент я понимаю, что все выходит из-под контроля…
Багиров стягивает колготки до конца, но мои напряженные ноги мешают ему, и я слышу треск капрона – знак того, что Илай потерял терпение.
На долгую секунду он замирает, стоя на коленях между моих ног, а я лежу с отвернутой головой, практически не дыша. А потом я вздрагиваю и распахиваю рот в беззвучном стоне, ощутив его пальцы на моих влажных складках.
— Блядь. Мне так нравится твоя естественность, — его голос наполняется глубокой похотью, а у меня в горле собирается ком.
Я не такая гладкая, как, наверное, все его девушки, которых он раздевал. Но у меня все ухожено, насколько я вообще могу судить. В этих вещах у меня совершенно нет опыта. И я не могу понять, что я сейчас чувствую: стыд или ревность. А может, и то и другое, приправленное острым раздражением.
Я собираюсь свести бедра вместе, но Багиров не позволяет мне этого сделать, положив на мои колени ладони.
20.3
Илай тяжело дышит, пока я наблюдаю, как он опускается между моих ног, которые я невольно свожу вместе.
И это злит его.
Я слышу рычащий звук раздражения, когда он требует подчиниться
— Прекрати сопротивляться, Ведьма. — Илай ухмыляется. Хищно. И я чувствую, как внизу живота все сводит. — Это выглядит жалко. Потому что ты хочешь этого не меньше меня.
Маленькая лгунья.
Я действительно такая.
Потому что Багиров прав. Я хочу. Но боюсь.
Я чувствую, как его широкие плечи разводят мои бедра сильнее, и запрокидываю голову, приоткрывая губы и пытаясь нормально дышать.
Его теплое дыхание щекочет меня. Прямо там… Но… это… смущает и одновременно делает приятно, а еще заставляет ощущать себя странно.
— Расслабься, — произносит он глубоким мягким шепотом, прижимаясь горячим поцелуем к внутренней стороне моего бедра.
Так нежно.
Так интимно.
И развратно.
Влажный язык касается моей кожи, я ахаю и вздрагиваю. Дышу чаще.
— Умница, — поощрительно хрипит он и целует другое мое бедро, рыча от того, как мое тело отвечает ему, когда поцелуй превращается в мягкий укус…
Выгнув грудь, я издаю томный вздох, пытаясь игнорировать мурашки, разбегающиеся по спине, пытаясь не стыдиться того, что он делает со мной, но вместе с этим я хочу еще.
И он это знает.
Илай ведет линию влажным горячим языком к моей сердцевине и… оставляет едва уловимый поцелуй на самой чувствительной точке.
Если бы я сейчас стояла, мои колени бы подкосились. А затем он щелкает языком прямо по клитору и я роняю стон, который оказывается таким же предательски нуждающимся в его прикосновениях, как и все мое тело.
Любопытство настигает меня так же быстро, как и возбуждение, лишающее разума. Иначе я не могу объяснить себе, зачем приподнимаюсь на локтях, чтобы посмотреть…
О, Боже… я тут же жалею, потому что вижу, как Багиров по-животному утыкается носом в ухоженный треугольник коротких волос и глубоко вдыхает мой запах.
Господи.
Мне должно быть стыдно… и определенно неловко от того, в каком виде я перед ним нахожусь и как он этим нагло пользуется, но испытываю совершенно противоречивые эмоции. Я пока еще не могу разобраться в них, но знаю, что потом обязательно пожалею обо всем, что сейчас позволяю.
Мои мысли обрываются, когда Илай проталкивает язык в меня, и я выгибаюсь, цепляясь дрожащими пальцами в дорогую обивку дивана.
— Илай…
Багиров издает рычание, которое эхом отдается во мне.
— Тихо, — предупреждает он, и тут я встречаюсь с его потемневшим взглядом. — Не порти этот момент, милая.
Часть меня вопит, чтобы я послала все к черту, вернула свои трусики на место и оттолкнула этого самоуверенного мажора, как и полагается хорошим девочкам, но другая часть – жаждет, чтобы Илай не останавливался.
— Сожми свои сиськи, — рычит он между моих ног и нарочно медленно лижет то место, вынуждая откинуться назад со стоном. Но меня отрезвляет укус на внутренней стороне бедра. — Вернись и покажи мне сиськи.