Жестокие игры
Шрифт:
Она лежала на боку, вжавшись в тело Джека, как жемчужина в раковину. Она чувствовала его каждой клеточкой кожи, чувствовала вкус своего тела на его пальцах, чувствовала тот момент, когда его дыхание становилось ровным – он засыпал. Но острее всего, пока они лежали прижавшись друг к другу, она чувствовала, что они на равных. Оба равны, никто никому не пытается угодить, ни у кого нет превосходства. Есть просто Эдди, которая слушает Джека, который слушает Эдди.
«Куда бы ты полетел,
«Какое твое самое раннее воспоминание детства?»
«Ты хотел бы жить вечно?»
Эти вещи они обсуждали, когда наступала ночь и когда зажигалась утренняя заря. Его нежелание говорить о прошлом прорвало, словно плотину: теперь он рассказывал ей о своем учительстве, об аресте, о том, как сидел в тюрьме. Иногда Джек клал руку ей на грудь. Иногда его пальцы ласкали ее между ног – тогда слушать становилось непросто. Но так он поступал настолько часто, что она перестала вздрагивать каждый раз, когда это случалось.
– Можешь спрашивать меня о чем угодно, – сказал он, – я отвечу.
Эдди знала, что он не лжет. Поэтому временами с уст так и рвался вопрос, ответ на который она хотела услышать больше всего: «Надолго ты здесь?»
Джек стоял у окна комнаты для гостей в доме Роя Пибоди и глупо улыбался, видя, как Стюарт Холлингз снова ведет по улице свою корову. Невероятно, но ему захотелось засвистеть. Это заслуга Эдди. Он открыл дверь и вышел в гостиную, напевая себе под нос.
– Рой, сегодня такое прекрасное утро, что даже вы не сможете испортить мне аппетит!
Он остановился как вкопанный, заметив, как Эдди шепотом горячо спорит с отцом.
– Джек, – вспыхнула она, – привет!
– Доброе утро, – ответил он, засовывая руки в карманы.
Рой перевел взгляд с одного на другую и воздел руки.
– Ради всего святого, неужели вы думаете, что я ничего не знаю? Боже, Джек, ты даже спать домой не приходишь, придется снизить арендную плату. Отбрось ложную скромность и садись рядом с Эдди. Только не начинай ее лапать, пока я не допью кофе, договорились? Без доброй порции кофеина человеку моего возраста такого не вынести.
Эдди слабо улыбнулась Джеку.
– И о чем же вы говорили? – спросил он, под пристальным взором Роя чувствуя себя семиклассником.
– Да так… – начала Эдди.
Но Рой тут же отрезал:
– Ни о чем.
Потом Джек заметил ведро с мыльной водой у кресла Роя. Сверху плавала мочалка.
– Хотели помыть машину?
Рой бросил на него сердитый взгляд.
– Нравится бить лежачего, да?
– У него нет машины, – ответила Эдди вполголоса. – Отобрали из-за вождения в нетрезвом виде.
– Тогда что? Генеральная
Рой с Эдди переглянулись.
– Да, – ответил он, хватаясь за подсказку Джека. – Нужно окна помыть. Они такие грязные, что я уже не могу отличить Стюарта от его коровы.
– Я помою, – предложил, вставая, Джек.
– Нет! – хором ответили отец и дочь.
– Мне нетрудно. Обещаю, на работу я явлюсь вовремя. Кстати, кажется, в кладовке я видел лестницу.
Он обошел ведро и открыл дверь.
Краска – злая и красная – еще не высохла. «Уезжай домой».
Джек дрожащей рукой коснулся двери.
– Это уже не в первый раз, верно?
– Вчера тоже написали, – признался Рой. – Я вытер до того, как ты встал.
– Почему вы мне не сказали? – Джек повернулся к Эдди. – А ты?
– Джек, если не обращать внимания, они скоро отстанут.
– Нет, – ответил Джек. – Если не обращать внимания, тебя подомнут.
Он распахнул дверь, оставив на ней пятно краски, словно каплю крови.
Джиллиан приснилось, что кто-то звонит в дверь. Она лежала в постели, ей было настолько плохо, что она едва могла разлепить глаза, но визитер оказался настырным. Спустя вечность ей все-таки удалось свесить ноги с кровати. Она прошлепала по лестнице и рывком открыла дверь. За дверью стоял отец, в его руке – пистолет.
– Джилли, – произнес он и выстрелил ей прямо в сердце.
От испуга она проснулась вся в поту и отбросила стеганое одеяло. Было раннее утро, всего половина седьмого, но снизу уже раздавались голоса.
Мгновение спустя она на цыпочках пробралась к кухне.
– Единственное, что я говорю, Том: он выбрал этот городок не просто так, – сказал ее отец.
Он обращался к отцу Уитни. Джиллиан заглянула и увидела Эда Абрамса и Джима с фармацевтической фабрики.
– Я не понимаю, что мы можем сделать, – ответил Том. – Кстати, Чарли Сакстона ты на эту встречу не позвал.
– Чарли я всегда рад, к тому же он продолжает носить золотой значок полицейского.
Эд покачал головой.
– Не знаю, Амос. Не похоже, чтобы он шевелился.
– Кто? – поинтересовалась Джилли, выходя из укрытия. С грацией зрелой женщины она налила себе чашку кофе и юркнула отцу под руку. – Доброе утро, папочка! – сказала она, целуя его в щеку. – Здравствуйте, мистер Абрамс, мистер О'Нил, Джимми!
Мужчины невнятно пробормотали слова приветствия, старательно отводя глаза от ее импровизированной пижамы: просторной футболки и отцовских широких трусов. Между приспущенной резинкой и краем футболки виднелась тонкая полоска нежной кожи.