Жестокие наследники
Шрифт:
— Я не была уверена, что у тебя хватит смелости прийти, учитывая, что тебе пришлось пролететь над дворцом, чтобы добраться до моего маленького жилища.
— Ты, должно быть, перепутала меня с каким-то другим фейри, потому что я самый храбрый из всех, кого ты когда-либо встречала.
— Как насчёт того, чтобы вернуться к этому завтра, после твоего разговора с моими родителями?
— Моего… разговора?
— О, да. Я почти жалею, что не могу присутствовать при нём, но, очевидно, они хотят поговорить с тобой
Используя свой калини, чтобы приподняться, он вскочил на ноги и превратил ручку в ленточки виты.
— Вероятно, мои навыки выпечки пирогов.
Он ласково провёл рукой по всей длине моей шеи, наблюдая за моими чешуйками, ощупывая их. Я догадывалась, что он никогда не прикасался к коже Дэниели, что принесло мне огромное удовлетворение.
— Если ты когда-нибудь испечёшь мне персиковый пирог, Фэрроу, или яблочный, в следующий раз, когда появится Котёл, ты будешь стоять около него в одиночестве.
— Ты уже использовала это раньше и не довела свою недружелюбную угрозу до конца.
Его глаза остановились на моих, в них отразилась улыбка — или это было мерцание моей чешуи?
— Кроме того, ты не забыла, что должна мне гаджой, Трифекта?
Я уставилась на него, разинув рот.
— Ты не посмеешь использовать его, чтобы скрепить наши сущности.
— Не посмею? Я… как это ты меня раз назвала?…о да, жестокий.
На моём лице снова появилась улыбка.
— Очень даже.
Его улыбка стала ещё шире.
— Но я только что придумал для этого гораздо лучшее применение.
— Правда?
— Амара Вуд, что ты чувствуешь ко мне?
Что я чувствовала? Как бутылка взболтанного волшебного вина, наполненная пузырьками, которые поднимались и лопались у стенок моей груди, а затем и у слизистой оболочки живота. И, о чёрт… мой желудок сжался.
Я посмотрела на свой пупок, а затем подняла глаза на лицо Римо.
— Не могу поверить… что ты использовал… свой гаджой, чтобы…
Беспокойство заставило улыбку исчезнуть с его лица.
— Прости. Я думал… Я не хотел…
— Извлекать чувства с помощью грубой силы? — поскольку судороги не уменьшались, я выпалила: — Я люблю тебя, ты, багва.
Сильная боль прекратилась.
Он обвил руками мою талию, черты лица всё ещё были искажены чувством вины.
— В моём представлении это выглядело гораздо более романтично.
Несмотря на то, что мне больше не было больно, я медленно вдыхала и выдыхала.
— Угу.
— Мне, правда, жаль.
Его румянец сказал мне, что так оно и было.
—
Вскоре его кожа утратила свой розовый оттенок.
— Как насчёт того, чтобы я вместо этого показал тебе?
— Ты хорошо владеешь словами.
Он коснулся края моей острой, уже не окрашенной синяком скулы. Моё быстрое заживление началось в тот момент, когда я приземлилась в Неверре.
— А ещё я хорошо управляюсь со своими руками.
Словно в подтверждение этого утверждения, он провёл пальцами по моей обнажённой спине, наткнувшись на завязку моего топа от бикини.
— И языком.
Он умел. Он также хорошо умел менять тему разговора, когда ему это было удобно. Вместо того чтобы подначивать его также, как он давил на меня, я сказала:
— Забудь, что я спрашивала. Я знаю, что нравлюсь тебе, и на данный момент этого достаточно.
Я поцеловала его угасающую улыбку.
Он отодвинулся от меня.
— Амара, я был вдали от тебя целый час, и это был самый грёбаный час одиночества в моей жизни.
Моё сердце совершило крошечный кульбит.
— Я уже давно люблю. И неуверенный в себе фейри, которым я являюсь, боялся, что ты ещё не готова.
— Когда это мы выходили из поезда на разных остановках?
Его брови изогнулись.
— Слишком рано для тюремного юмора?
Он улыбнулся и покачал головой.
— Никогда не бывает слишком рано превратить что-то плохое во что-то хорошее.
Наконец, он наклонился, остановившись в паре сантиметров от моих губ.
— И просто для ясности, мы с тобой никогда не выйдем на разных остановках.
— Что, если я увижу дракона на платформе и мне очень захочется остановиться?
Огонь. Я играла с огнём.
Его хмурый вид был довольно грозным.
— Я бы убил Джошуа, а потом заставил бы наших отцов привести меня к присяге как нового драку.
Его руки собственнически обвились вокруг моей спины.
— Ты… неравнодушна к драконам?
Я улыбнулась.
— Мне нравятся рыжеволосые с вспыльчивым характером и мягкими сердцами.
— Мягкое сердце, — проворчал он. — Я думал, мы уже всё выяснили. Во мне нет ничего мягкого.
Он снова притянул меня к себе, едва не оставив синяки на моём животе.
Улыбаясь, я протянула руки и обвила ими его шею, затем приподнялась на цыпочки — хотя могла бы и левитировать — и прижала свою улыбку к пульсирующей жилке под его родимым пятном, прежде чем вспомнила, что мы на открытом месте, где нас может увидеть кто угодно. Я опустилась на пятки и посмотрела вверх. Конечно же, мои новые охранники были прямо там, патрулируя воздушное пространство над моим маленьким домом.