Жестокие принципы
Шрифт:
– Тебя Петровна ночью привезла? – Низкий голос шелестит приятной хрипотцой.
– Да, – делаю усилие, чтобы выдавить два звука. – Меня зовут Лена.
– Гриша паспорт проверял?
Отрицательно верчу головой, вспоминая, что, кроме полицейских, документы никто не спрашивал, а Лариса Петровна поверила на слово, когда предложила работу.
– Паспорт, – требовательно, жёстко. Это не просьба – приказ.
– В комнате, – киваю туда, откуда пришла.
Убирает ладонь и делает шаг назад, показывая, что нужно вернуться и дать ему документ. Сейчас иного не предусмотрено.
– Здравствуйте, я Таисия, – дочка подходит к нему, остановившись в шаге.
– Константин Сергеевич.
– Приятно познакомиться, Константин Сергеевич, – протягивает маленькую ладошку, и я удивлена несвойственному для дочери поведению.
Как правило, она недоверчиво относится к новым людям, особенно мужчинам, к которым внимательно присматривается после посещения нашей квартиры друзей папы. Несколько секунд мужчина раздумывает, но всё же пожимает кончики пальцев Таси, скрепив знакомство.
– Вот, – протягиваю документы, – паспорт, свидетельство о рождении, браке, ИНН, – перечисляю.
– Давай всё. И телефон.
– Он разбился два дня назад, когда выпал из сумки, – протягиваю аппарат, крутит в ладони, рассматривая. – Другого у меня нет.
– Идём, – показывает на дверь.
Усаживаю дочку на кровать, укутав одеялом, и включаю телевизор.
– Тася, посиди здесь тихонько, ладно? Никуда не выходи, а то потеряешься в незнакомом месте. Я схожу к Ларисе Петровне, а потом вернусь к тебе. Жди меня.
– Я поняла, мам. Жду, – соглашается ребёнок и переключает каналы в поисках мультиков.
Выхожу и следую за Константином Сергеевичем, рассматривая фигуру мужчины в костюме угольного цвета. Его шаги, размашистые, гулкие и уверенные, ведут меня к той самой развилке, до которой я не добралась. Сворачиваем налево, поднимаемся по нескольким ступенькам и оказываемся в светлом коридорчике, из которого слышатся голоса.
– Доброе утро, Лена, – как только попадаем на огромную кухню, меня приветствует Лариса Петровна.
– Доброе утро.
– И вам, Константин Сергеевич.
Мужчина молча занимает стул, и перед ним оказывается тарелка с десертом и кружка кофе. Петровна подхватывает меня и тащит к выходу на другой стороне, закрывая за собой дверь.
– Он всегда завтракает в одиночестве. В этот момент находиться рядом, разговаривать и отвлекать нельзя.
– Поняла, – уверенно киваю.
– Итак, – Петровна направляется вперёд, – кухню ты видела. Здесь у нас склад с продуктами, – открывает дверь, – здесь бельевая и прачечная, тут моя комната, затем комната горничных. Они в доме не живут, приезжают раз в неделю и делают уборку. Работники по найму. Далее кладовая со всякими принадлежностями.
– А там? – указываю на массивную дверь в конце.
– Это выход в дом, там уже территория хозяина.
– А кто хозяин?
– Аронов Альберт Витальевич. Слышала о таком?
– Нет. Я телевизор редко смотрела, много работала, некогда
Умалчиваю, что телевизор, микроволновку и холодильник Рома продал в первую очередь, когда возникла потребность в деньгах на алкоголь. Я просто приходила с работы и недосчитывалась очередной техники.
– Бывший депутат. Сейчас общественный деятель, меценат, имеющий несколько благотворительных фондов и прибыльный бизнес в некоторых городах страны. Влиятельный и богатый человек.
– А кто Константин Сергеевич?
– Он…
Неожиданно дверь кухни отворяется, и мужчина проходит мимо нас, не удостоив взгляда. Петровна кивает, даёт понять, что мы можем вернуться.
– Так кто?
– Не хотела я, чтобы он был первым, с кем ты столкнёшься в этом доме, но если так случилось… Не понравилось, – вздыхая, указывает на тарелку с оставшимся десертом и почти полную кружку кофе. – Каждое утро в семь тридцать он приходит на кухню и завтракает в полном одиночестве панна-коттой фламбе с цельной вишней и кофе по-турецки. Я ещё ни разу не видела пустой посуды. С наслаждением он ел только то, что готовил Рудольфо…
– Рудольфо? – Много действующих лиц, и пока я ничего ни о ком не узнала. – Расскажите о Константине Сергеевиче.
Прежде чем приступить к рассказу, Петровна наливает кофе и выставляет передо мной ароматные булочки, на запах которых мой желудок реагирует звонкой трелью. Я не ела больше двух дней и сейчас боюсь накинуться на пищу и опустошить тарелку за пару минут. Нужно покормить Тасю, но только тогда, когда мне это будет позволено. В противном случае отнести завтрак в комнату.
– Это человек, которого нужно обходить десятой дорогой, максимально ограничить контакты и не попадаться на глаза. Островский Константин Сергеевич – начальник службы безопасности, правая рука Аронова и его друг. Три в одном, и по этой причине в доме главный скорее он, чем сам владелец. Жёсткий, принципиальный, несгибаемый. Провинишься – уверяю, проступок будет записан и учтён, а наказание непременно последует. – Сглатываю, прикидывая, каким может быть это самое наказание. – Не спорь, не доказывай, не повышай голос – слушай и выполняй. Называть исключительно по имени-отчеству, в глаза не смотреть.
– Ох, а я так его внимательно рассматривала…
– Согласна – страшный.
– Не страшный. Пугает, но не внешне, к шраму на лице это никак не относится. Я говорю скорее о той силе, что исходит от него, – молчаливой, парализующей, перепрошивающей под себя.
– Мне кажется или я слышу в твоём голосе восхищение? – Петровна удивлена настолько, что кружка застывает в неоконченном движении, пока я формулирую ответ.
– Я никогда не встречала таких мужчин, наверное, именно поэтому он производит на меня подобное впечатление.
– В любом случае держись от него подальше, – тычет в меня пальцем Петровна, недовольно нахмурившись. – Знакомство с ним приятным назвать нельзя.
– А сколько вы его знаете?
– Я здесь пять лет, пришла сразу после того… Тебе это знать не стоит, но Парето уже был таким.
– Парето? – В памяти всплывает беседа в машине, когда Петровна и Гриша произносили незнакомое для меня слово.
– Прозвище Островского. Не знаю, откуда взялось, но за глаза его называют именно так.
– А Рудольфо? Кто такой?