Жестокие романтики против Кровавых гегемонов
Шрифт:
5) Обязать „Правду“, „Известия“, особенно „Экономическую Жизнь“ – заняться популяризацией „Плана электрификации“ как в основном, так и в конкретностях, касающихся отдельных областей, памятуя, что существует только один „единый хозяйственный план“, – это „план электрификации“, что все остальные „планы“ – одна болтовне, пустая и вредная».
Что мы видим в этом письме? – Это то, что любит видеть любой руководитель в умном советнике: четкость, конкретность, толковость.
Это тот случай, когда подчиненный ненавязчиво помогает думать и эффективно рулить. Желающих поболтать красиво обо всём, особенно о мировой революции, хватало, Ленин сам был горазд поболтать красиво, а вот людей дела, прагматиков было мало, поэтому
В этом письме мы видим, что Сталин подталкивает Ленина заняться созиданием, строительством, – он пытается убедить Ленина в ценности плана ГОЭЛРО, составленного царскими специалистами, и в необходимости начать его реализовывать, и уже преподносит старт – первые шаги по реализации этого плана. При этом, несмотря на то, что официально борьба-дискуссия уже закончилась, Сталин не упускает момента «подставить» Троцкого, унизить его авторитет, сказав про его план: «какое убожество, какая отсталость», – такое про второго вождя революции, главнокомандующего всей Красной армией в то время мог позволить себе сказать далеко не каждый в верхушке партии… Мы видим – Сталин ведет себя уверенно, позиционирует себя высоко – не ниже Троцкого, похоже, – вышестоящих авторитетов среди боевых товарищей для него не существовало.
То, что теоретическая борьба по вопросу – что делать с захваченной Россией и для чего её использовать, была настолько острой, в том числе в спорах о ГОЭЛРО, что даже переходила в практическую плоскость, указывает тот факт, что во время работы съезда 11 марта 1921 года были совершенно безосновательно арестованы и брошены в тюрьму Генрих Графтио и все остальные «старые специалисты-энергетики» и руководители Волховстроя и Свирьстроя. «Какие-то силы» явно пытались остановить начало созидательного процесса, а Сталин усердно старался помочь «работникам» ГОЭЛРО, которых через несколько месяцев освободили.
Борьба вокруг ГОЭЛРО закончилась победой Сталина и Ленина только к концу 1921 года, когда этот план 21 декабря 1921 года удалось узаконить специальным декретом – «Декрет об электрификации Р.С.Ф.С.Р.». Хотя стоит отметить, что на этом этапе планом не были предусмотрены конкретные сроки и конкретные финансы и пр. – на все запланированные 30 электростанций, а был он больше похож на шумный, красивый пропагандистский ход Ленина – ответ упрекающим его восставшим кронштадцам и их сторонникам. Реально новые электростанции стали строится в СССР при Сталине после 1926 года.
Несмотря на примирительную, охраняющую единство партии резолюцию 10 съезда РКП(б) в марте 1921 года, борьба между двумя различными по концептуальным взглядам, по конечным целям группировками в партии в 1922 году ещё более усилилась.
Глава четвертая
1922 год. Болезнь Ленина и единственный наследник власти
Начало 1922 года для Ленина и всего Центрожида было по-прежнему тяжелым: продолжалась возобновившаяся в предыдущем году Гражданская война в виде мощных крестьянских восстаний, Ленин по-прежнему безрезультатно бился над производительностью рабочих и с давящей коммунистической бюрократией, денег по-прежнему нет, а надежды на западных инвесторов не оправдались – они экономику и промышленность Советской страны не собираются поднимать, аферы алчного друга А. Хаммера ситуацию кардинально не улучшают.
В феврале 1922 г. Чичерин сообщал Ленину нерадостные вести по поводу конференции в Генуе: «Никакие наши заверения не рассеют опасений иностранного капитала. Он пойдёт к нам только в том случае, если по общей нашей физиономии создаст себе убеждение в том, что идти к нам безопасно…». Кровавую грабительскую физиономию Советской власти быстро украсить было трудно, наскоро украсили интеллигентным и авторитетным Красиным, но эта маска пока не помогла,
И всю эту мрачную картину усугубил повальный смертельный голод в городах и даже в деревнях, тем более не улучшали настроения ежедневные телеграммы «с мест», например, как от 3 января 1922 года: «Наблюдается голодание… Наблюдается, детей не носят на кладбище, оставляют для пищи». Чувствовал ли Ленин хоть немного своей вины за эту ситуацию? Он в это время не только продавал за границу зерно, но и со своей чистой сатанинской совестью 16 февраля 1922 года опубликовал постановление о грабеже церквей – «Постановление об изъятии церковных ценностей». Начались скорые суды и расстрелы оставшихся до сих пор в живых священников и активистов из прихода.
Пожалуй, только в этом привычном, любимом деле у коммунистов было меньше всего бюрократии и волокиты. Во всем остальном собственная бюрократия приводила Ленина в бешенство, отбирая у него последнее здоровье.
Совершенно недемократическая оккупационная Конституция большевиков-демократов (РСДРП) 1918 года в связи с окончанием Гражданской войны требовала изменений и закрепления образовавшихся реалий. После окончания победоносной Гражданской войны стали ясны границы захваченной территории и народности её заселяющие, поэтому необходимо было всё это каким-то образом «окучить», структурировать, организовать – и закрепить в новой Конституции. Кроме этого Ленина раздражали в старой Конституции некоторые «демократические» неточности, и ему очень хотелось внести в некоторые моменты чёткость и ясность, и Ленин в начале 1921 года дал команду готовить новую Конституцию. Болышевикские юристы-комиссары работали над ней усердно более года, но результаты их труда Ленину не нравились и его раздражали. К тому же другие болышевикские лидеры также желали поучаствовать в важном историческом моменте – в составлении Конституции и своими «дельными» советами только мешали этой работе, например, мягкий и интеллигентный демократ Луначарский предложил откровенно, открыто отразить в Советской Конституции абсолютность власти ЦК Компартии над коммунистической партией, пролетариатом и всей страной, и предложил вставить важную поправку: «Законы Конституции не распространяются на ЦК» (письмо Луначарского Ленину от 13 января 1922 года).
К 11 съезду РКП(б) – к апрелю 1922 года Конституцию так и не написали. «Мы не умеем гласно судить за поганую волокиту: за это нас всех и Наркомюст сугубо надо вешать на вонючих веревках. Я ещё не потерял надежды, что нас когда-нибудь за это поделом повесят», – писал разъяренный Ленин в Наркомюст, и сам активно подключился к этой работе. Причем у Ленина всё время получалось давать советы Наркому Юстиции Курскому сугубо в «ленинском духе»:
«Тов. Курский! По-моему, надо расширить применение расстрела… Формулировать надо как можно шире…» – чтобы легче было подвести под расстрел.
Или ещё один совет Ленина «бестолковому» Курскому: «Суд должен не устранить террор… а обосновать и узаконить его официальным, ясно, без фальши и без прикрас… С коммунистическим приветом, Ленин».
Захваченная Российская империя и так была сплошным концентрационным лагерем, но Ленин хотел сделать ещё «лучше» и надежнее…
Смертельный «коммунистический привет» Ленина в первой половине 1922 года, до его паралича, звучал часто, например, 19 марта 22 года по поводу следствия-расправы над прихожанами г. Шуи, попытавшимися защитить свой храм от унижения и разграбления, кровавый вождь захватчиков приказывал, что следствие должно закончиться – «не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности и также и не только этого города». Интересно, – остался ли в Шуе стоять памятник кровавому монстру Ленину, и поставили ли современные демократы по главе с Ельциным, Путиным и Медведевым памятник героическим прихожанам этого города?