Жестокие звезды
Шрифт:
Я хмыкнул. Как говорил когда-то мой дед, живший у моря: «Знал бы прикуп – жил бы в Сочи!» Если бы тогда договорился с Анной Андреевной, прокола в личном деле можно было избежать. Может, и на Лунную станцию удалось бы сгонять…
– А я вот знаю, что вы с Марса прилетели, – начал я, – так почему вы покинули его? По визору его, наоборот, все хвалят. Говорят, что там скоро установится землеподобная атмосфера…
Анна Андреевна потупила взор.
– Понимаете, ребята. Вопрос очень деликатный. – У нее внезапно прорезался сильный акцент. – На Марсе не все так хорошо, как
– Ясно, – хмуро кивнул я, решив больше не развивать эту тему. Я слышал из разных источников, что на других планетах коммунизм принимает уродливые формы. Только на старушке Земле нам везет, и мы строим справедливое общество.
Я допил чай, Пашка уже зевал, посматривая на часы, – пора было двигать к дому. На улице разливались сумерки. Мы оделись и вышли на крыльцо, попрощавшись с Анной Андреевной. Пронзительно стрекотал кузнечик, вдалеке тренькала какая-то птица. Легкий ветерок доносил сладкий аромат черемухи и яблоневого цвета.
Наташа вызвалась проводить нас до калитки. Я пожал плечами – мол, валяй!
Девочка накинула на плечи курточку и весело зашагала с нами по мощенной камнем дорожке. Дойдя до невысокого забора, она вдруг схватила и меня и Пашку за рукава и притянула к себе:
– Смотрите, что я сегодня сделала!
Я сначала не понял, что ей от нас надо, но потом увидел, что она одной рукой задрала кофточку, а другой – приспустила джинсы. Оказывается, Наташа демонстрировала серебряное украшение на пупке.
– Проколола сегодня. Тайком от мамы! – В голосе девочки проскользнули нотки гордости.
– Круто! – с деланным энтузиазмом сказал на это Пашка.
Я лишь сдержанно кивнул и состроил многозначительную мину. Меня не сильно вдохновила модная штучка. Не нужно ей это было делать. Не вязалась это колечко с ее внешностью. Или нет? Чего-то я совсем запутался в своих мыслях. У Ирки, например, такая штучка уже давно – и вроде как хорошо смотрится. Странно…
За прошедшее время я так и не решился предложить Наташе стать моей девушкой. Постоянно что-то мешало. Я не оправдывал себя – конечно, мешал себе я сам. Своей нерешительностью и страхом того, что близкое знакомство разрушит Наташин образ. А еще больше я боялся, что она откажет. Что этот отказ проляжет между нами пропастью и станет еще хуже, чем тогда – на крыше.
В тот момент я еще не понимал многого, но в голове опять, как и при купании на озере – когда Наташа просила нас отвернуться, а сама искупалась голышом, – появился непонятный звон.
Но просто звон – это ерунда, слуховые галлюцинации. Гораздо хуже, если окажется, что с таким звуком разбиваются об пол наивные мечты.
Наташа летала на Марс – родину своих родителей. Там состоялись похороны ее отца. Нас с Пашкой не отпустили.
После смерти дяди Володи с Полушки передали первые и последние кадры.
Разрушенная стена исследовательского комплекса. Черный дым из разлома. Мельтешащие фигуры – люди, машины. А потом что-то чужое, мерзкое и странно знакомое скользнуло в дыму.
Такие
Потом информацию о планете стали давать сжатую, без визуального сопровождения. Похоже, сообщения с Полушки подвергали строгой цензуре.
Что произошло на самом деле, мы так и не узнали. Официальной версией был взрыв реактора. Аномалия материала защитного кожуха. Или что-то в этом духе – я не большой специалист в ядерной энергетике. Но я-то чувствовал, что все не так просто. На планете происходят странные вещи. Не просто так АС отказался от Полушки. Не случайно рыночники отдали нам этот мир по дешевке.
Отца Наташи кремировали и предали марсианскому песку. Девочка вернулась осунувшаяся и тихая. Ни со мной, ни с Пашкой долгое время не виделась.
Потом я несколько раз ловил своего друга на том, что тот ходил к Наташе без меня. Меня колола беспричинная ревность. Но я был уверен, что Наташа в конце концов станет моей. Она обязательно поймет, что я к ней чувствую.
Хотя порой казалось, будто Ната для меня навсегда потеряна.
И вот мы сидели теперь на ступенях крыльца Пашкиного дома. Думали о жизни и смерти. О том, что человечество встретит в неизвестности Фронтира.
– Ну что? Сыграем один на один? – спросил я у своего друга.
Пашка посмотрел на меня, затем на баскетбольный мяч в моих руках и кивнул.
Я прошел, то и дело стуча мячом об асфальт, до площадки. Пашка шел рядом. И мне и ему не было сейчас весело. Игра позволит на несколько минут отрешиться от проблем, сотрет тяжелые мысли о Наташе, ее отце и Полушке…
– Ну что? До семи? – Я бросил свой рюкзак на газон около игрового поля.
– Давай! – согласился Пашка. – Кто попадет, тот начинает.
Я кинул мячик в кольцо. Промахнулся. Мяч подхватил Пашка. Подошел к линии штрафной, прицелившись, бросил – и попал.
Я пожал плечами и хмыкнул – мол, начинай!
Пашка сжал в руках мячик, пару раз ударил о покрытие площадки, поймал и спросил:
– Поехали?
Я встал спиной к кольцу, готовясь отражать атаку приятеля, и кивнул. Тут же Пашка понесся на меня. Я отступил на два шага, попытался дотянуться до мяча, но не успел – мой друг крутанулся вокруг своей оси, сместился влево и ловко обошел меня. Я побежал за ним, но было уже поздно – Пашка сделал два шага и бросил. Мяч ударился о щит, потом слегка подпрыгнул на дужке и провалился в кольцо.
Один – ноль.
Пашка, довольный проведенным броском, взял мяч и отошел к двухочковой линии, чтобы снова начать атаку. По правилам баскетбола один на один – тот, кто забивает, атакует вновь. Мне снова предстояло защищаться.
Пашка на этот раз не спешил, он стучал мячом об асфальт и решал, что делать. Я, наверное, напоминая со стороны нелепого паука, раскинул в сторону руки и чуть присел, чтобы блокировать все его возможные пути. Но Пашка не стал никуда идти. Он спокойно прицелился и бросил. Я думал, что мой товарищ с такого расстояния промажет, но Паша попал. Чистое попадание – мяч даже не чиркнул по дужкам, лишь шорох сетки возвестил о том, что счет стал уже три – ноль. Бросок ведь был из-за двухочковой линии.